Где правда, брат? - Владимир Колычев

— Нет.

— Все, больше оправдываться не буду.

— И не надо.

— Претензии ко мне есть?

Степан задумался. В принципе, Феликс действительно мог перегореть с Варей. С ним и самим так было — вроде бы классная девчонка, сил нет, как тянет к ней, а добился своего, так уже и смотреть на нее не хочется. Вот если бы Феликс изнасиловал Варю или на толпу ее бросил, но ведь не было ничего такого.

— Нет.

— А к Захарскому?

— При чем здесь Захарский?

— Ну, он же не хочет жениться на твоей сестре.

— Не может.

— Если бы захотел, то смог.

— Ты к чему клонишь?

— А то, что наказать Захарского надо. Но это без меня. Я свое слово держать умею.

Феликс находился у Степана за спиной, и он его не видел. Но, судя по звучанию голоса, выражение лица у него должно было быть серьезным. Убедительно звучали его слова.

— А ты, Степа, умеешь слово держать?

— А я тебе слово дал?

— Ну, ты же ко мне без претензий.

— Без претензии.

— И меня больше искать не будешь, — сказал Феликс голосом, которым командир зачитывает по строкам текст воинской присяги с тем, чтобы подчиненный за ним повторял.

— И тебя больше искать не буду.

— А если будешь… Извини, но в следующий раз я разговаривать с тобой не стану. Пулю в лоб, и все дела, — жестко, но без особого нажима сказал Феликс. — Я ведь тебе не замполит, чтобы лекции читать.

— Не замполит.

— Ну, вот и договорились. «Стволы» давай!

Степан полез под одно переднее сиденье, затем под другое, достал оттуда оружие, передал его Феликсу.

— Все, пацан, война для тебя закончилась. Или нет?

— С тобой закончилась, а как там дальше будет, не знаю, — пожал плечами Степан.

— Ну да, ты же у Захарского типа телохранитель.

— Варя сказала?

— Сказала… И про тебя рассказывала… Парень ты боевой, не вопрос, только это не твоя территория. Здесь тебе не горы, здесь твоя не пляшет.

— А твоя?

— Я здесь, как рыба в воде. Как акула. Это моя стихия, и тебе здесь ловить нечего. Да, как там Варя? — Феликс и тему вдруг сменил, и голос его смягчился.

— Нормально.

— Как с Ромой у нее?

— Да вроде ничего. А тебе что?

Степан звонил Варе. Вроде бы нормально у нее все. Захарский приехал к ней, она с ним как-то объяснилась. Вроде бы налаживается у них все. Хотя кто его знает, как все повернется.

— Да не хотелось бы жизнь ей ломать. Может, Захарский женится на ней?

— Не твое дело.

— В том-то и дело, что не мое. Ну, все, бывай, пацан! — Феликс похлопал по подголовнику водительского кресла и вышел из машины.

Степан проводил его взглядом и сдал назад.

Это точно, закончилась его война с Феликсом. Капитуляция безоговорочная и потому обсуждению не подлежит. Да и не так уж плох он, этот парень. Да, бандит, да, крутой, но ведь и слово свое держать умеет, и людей без причины не убивает. Хотя, честно говоря, причина застрелить Степана у него была. Ведь он избил его людей, охотился за ним самим. За такие дела бандиты мстят жестоко. И Степан должен сказать спасибо за то, что Феликс проявил благородство.

Стопка водки, соленый огурчик — это хоть и не самое лучшее начало дня, но ведь бывает и хуже.

— Я не понял, Феликс, ты что, отпустил этого урода? — возмущенно спросил Гончий.

Феликс молча дожевал огурец, сунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой, затянулся и выпустил ему в лицо дым.

— Я не понял, ты что, сдал меня этому уроду? — насмешливо спросил он.

Гончий стушевался, опустил голову. Феликс взял бутылку, наполнил стопки.

— Может, нам съезжать надо? — осторожно спросил Лексус.

— Зачем?

— Ну, если ты Степу отпустил, он ментов может навести.

— Он всю ночь нас на хате «пас». Если бы он хотел, он бы ментов еще на ту хату навел. Но ведь не навел.

— Не навел.

Ментов Феликс не боялся. «Стволы» они протерли, спрятали за шкаф. Квартира съемная, и если менты вдруг найдут оружие, то его можно будет списать на прежних жильцов. Доказательств против них у ментов нет, никто же не видел, как они поджигали Захарского. А других дел против Феликса вроде бы не возбуждали… Хотя все могло быть. Четырех таджиков они недавно «замочили», которые Злого на фальшивых деньгах пытались развести. По-тихому все прошло, ну, а вдруг все-таки остался след…

— Он пацан, в принципе, правильный. Но чужой, — в раздумье произнес Феликс.

— Урод он, — буркнул Гончий.

— Урод, — легко согласился с ним Феликс.

Он умел переступать через себя, когда ему это было нужно, потому и не «замочил» Степу. И повод был, и рука чесалась, а на спусковой крючок так и не нажал. Не захотел создавать проблему на ровном, в общем-то, месте, потому и пришлось оправдываться перед этим воякой. Потому и хотелось сейчас выпить, чтобы смыть неприятный осадок с души.

Не должен он был оправдываться перед Степой, но ведь опустился до этого. Потому и тошно на душе. Но когда-нибудь он отыграется за это унижение. Злой скоро сдохнет, как собака, и некому будет сдерживать Феликса. Тогда он и на Захарском отыграется, и на его ублюдке-телохранителе. Но это будет потом, а сейчас ему нужен тихий омут, чтобы вырастить в нем своих чертей, которых он потом обрушит на своего главного врага.

— Я бы его так просто не отпустил, — покривился Гончий.

— Посмотрим, — с мрачной насмешкой глянул на него Феликс.

— Что «посмотрим»?

— Посмотрим, как ты его сделаешь.

— Как я его сделаю?

— Не знаю. Можешь из волыны его упокоить, можешь под машину бросить… Никуда он от нас не денется. Будет время, возьмемся за него.

— А сейчас времени нет?

— Нет. Дело у нас серьезное, — многозначительно посмотрел на Гурия Феликс.

Его хата должна была стать штаб-квартирой под предстоящее дело, но Лексус прав: отсюда надо уходить. Не сейчас, чуть позже, но оставаться здесь нельзя, вдруг Степа выкинет какой-то финт? Вроде бы ему и можно было верить, но вдруг у него скрытая контузия в голове? Он ведь на войне был, а там и граната на каску могла упасть.

— Да нам не привыкать, — кивнул парень.

Гурий когда-то всерьез занимался боксом, о чем свидетельствовал его деформированный нос. Но так потому он и ушел из спорта, что слишком часто получал по голове. Не тот хороший боец, у кого много шрамов, а тот, кто сумел избежать их.