Быть вместе - Маргарет Пембертон

— Кричать посреди улицы… после всего, что было сказано… так привлекать к себе всеобщее внимание…

Выходя из экипажа, леди Крейл все еще дрожала от гнева.

Но Харриет почти не замечала ее. Погруженная в собственные мучительные мысли, она поднялась по широкому лестничному пролету, вошла в свою комнату, закрыла за собой дверь и ничего не ответила, когда Джейли несмело постучалась к ней. Солнце стояло в самой верхней точке, и в комнате с низким потолком было жарко, как в печке. Механически прикрыв ставни и погрузив комнату в полутьму, Харриет легла на кровать. Две крупные слезинки, выкатившись у нее из-под ресниц, медленно побежали вниз по щекам, а внутри у нее образовалось что-то холодное и твердое. Она отдала свое сердце, теперь ей нужно его вернуть. Она была безрассудной, глупой и неосмотрительной, но больше такой не будет. Если любовь приносит такую боль, тогда она будет жить без любви, решила Харриет.

Из оцепенения Харриет вывел звонок в дверь консульства. Мгновение она лежала, напряженно прислушиваясь, а затем ее охватила паника. Этот голос нельзя было не узнать. Обманщик прямо из объятий другой женщины явился в консульство, как обещал. С бешено забившимся сердцем Харриет подбежала к двери и, открыв ее, гораздо яснее услышала сердитый разговор, теперь доносившийся наверх из мраморного холла леди Крейл, куда Рауль получил доступ, вероятно, грубой силой. Голос леди Крейл звенел от негодования, голос Рауля дрожал от сдерживаемой ярости, но находился под строгим контролем.

— Я буду осквернять британское консульство до тех пор, пока не поговорю с мисс Латимер!

— Вы не посмеете! Мисс Латимер под моим попечительством и неважно себя чувствует.

— Она больна?

— Слова позвучали как удар хлыста.

— Да… Нет… Она неважно себя чувствует.

Воинственность леди Крейл быстро изменила ей.

— Тогда я должен ее увидеть, и сделаю это!

Обутые в сапоги ноги затопали в сторону лестницы, голос леди Крейл, поднявшийся до истерически высоких нот, потребовал от сбежавшихся слуг, чтобы они силой выдворили мистера Бове, но, судя по звукам, никто даже не попытался это сделать. Рауль поднимался по лестнице через две ступеньки. Харриет, прижав руки к сильно бьющемуся сердцу, вышла за дверь и стояла не шевелясь.

Он остановился, положив одну руку на перила, и смотрел на нее. Беспокойство, омрачившее его лицо, исчезло, белые зубы сверкнули в широкой улыбке, глаза наполнились смехом, а Харриет увидела возле темных зрачков крошечные золотые искорки.

— Леди Крейл более чем строгая компаньонка. — Не подходя ближе, Рауль с удовольствием рассматривал Харриет. — Мне стоило дьявольского труда добраться сюда.

Солнечный свет за спиной Харриет превращал ее светлые волосы в золотое облако и позволял видеть только нежные очертания фигуры. Но когда Харриет немного сдвинулась вперед, улыбка у Рауля пропала. На лице у девушки не было и намека на приветливость: оно было застывшей маской, а золотисто-зеленые глаза принадлежали незнакомке.

— В таком спектакле не было необходимости, — холодно произнесла она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, и мечтая, чтобы Рауль не смотрел на нее, чтобы он отступил назад и таким образом увеличил расстояние между ними.

— Мне хотелось видеть вас.

Это было сухое сообщение, смех и улыбка исчезли.

— Вы очень любезны, мистер Бове, что нанесли визит, — официально откликнулась Харриет, не выдавая своего внутреннего смятения. — Мне следует поблагодарить вас за то, что проводили меня до Хартума. — Она натянуто улыбнулась. — А теперь прошу простить меня, мне нужно отдохнуть, полуденная жара для меня невыносима.

Она стремительно повернулась, чувствуя, что слезы страдания грозят хлынуть у нее из глаз.

Глаза у Рауля вспыхнули, он быстрыми широкими шагами преодолел пространство лестницы, отделявшее его от Харриет, и схватил девушку за запястье.

С неистовой яростью она вырвала у него свою руку — ее как огнем обожгло воспоминание о другой руке, которую он так же сжимал.

— Не трогайте меня! — сердито выкрикнула она. — Больше никогда не смейте прикасаться ко мне!

— Харриет, ради Бога!

Если бы она дала ему пощечину, Рауль не был бы больше ошеломлен.

Дверь перед ним захлопнулась.

— Харриет!

Он заколотил в дверь кулаками.

Откинув голову назад и закрыв глаза, Харриет прислонилась к двери по другую сторону и не стала сдерживать слез.

— Харриет! Харриет!

На лестнице раздались чьи-то торопливые шаги, послышались громкие голоса и звуки перебранки, а затем злобное проклятие, когда Рауль развернулся и в слепой ярости отправился туда, где его ждала леди Крейл.

— Вы требовали увидеть мисс Латимер — вы ее увидели. — У леди Крейл было достаточно времени, чтобы снова обрести самообладание. — А теперь буду благодарна, если вы немедленно покинете консульство.

— С удовольствием, — грубо огрызнулся Рауль. — Но до того как это сделать, я хочу узнать, что было сказано мисс Латимер за те двадцать четыре часа, что она находится под вашей крышей.

— Сказано? — Леди Крейл дугой выгнула брови. — Ее радушно приняли, дали приют…

— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. — Складки вокруг его рта побелели. — Я вчера расстался с мисс Латимер по-дружески, а теперь она отказывается разговаривать со мной.

— Вам незачем было приходить сюда, ведь вы убедились, что она благополучно прибыла. Она благодарна, что вы ее защищали, и положим конец этому делу.

— Привет, Бове, — дружелюбно поздоровался Себастьян, входя и не замечая накалившейся атмосферы. — Уолтер говорит, что мы готовы отправиться через несколько дней. — Он жестом указал круглоглазому слуге на красиво перевязанную шляпную коробку: — Отнесите это мисс Латимер с моими наилучшими пожеланиями. Я проделал адскую работу, чтобы раздобыть это. В Хартуме не так уж много модисток.

— Обстоятельства изменились, мистер Бове, — продолжила леди Крейл, пристально глядя Раулю в глаза. — Не сомневаюсь, вы понимаете.

— Прекрасно понимаю, — отрывисто бросил Рауль, переведя взгляд с Себастьяна Крейла на шляпную коробку, и устремился к двери, заставив молодого человека быстро попятиться, чтобы не оказаться сбитым с ног.

— Мисс Латимер — дочь миссионера, — неожиданно обратилась к Себастьяну мать, едва он успел твердо стать на ноги. — Буду благодарна, если ты станешь соответственно относиться к ней. Дарить шляпу совершенно неуместно.

Леди Крейл быстро прошла мимо сына к кабинету консула. Положение стало совершенно невозможным. Христианский долг был исполнен, и дальше можно было не продолжать. Среди жителей Хартума должен быть кто-то, кто отправлялся бы в Каир, кто-то, кто мог проводить мисс Харриет Латимер подальше от британского консульства, подальше от Рауля Бове с его непереносимой грубостью, подальше от ее сына с его опасной влюбленностью.