Не такая, как все - Марк Леви

— Думаешь, мы должны сделать ему подарок? — обратилась она к мужу.

— Дипаку? — спросил он из гостиной, оторвавшись от журнала.

Она закатила глаза и отправилась на кухню.

— Хочешь куда-нибудь сходить? — спросил муж.

— И потом торопиться назад, пока не наступит комендантский час? Нет уж, спасибо. Ищи потом сиделку, согласную таскаться на восьмой этаж…

Леклеры оказались отважнее — выбрались в кино.

Миссис Коллинз, поужинав в компании попугая, отнесла клетку в спальню и поставила ее на ночной столик, туда, куда Ривера обычно клал свои очки.

Она продолжила чтение романа, который только что купила, испытывая все больше сомнений в виновности медсестры.

Моррисон поставил в гостиной запись «Турандот» Пуччини, выпил под Nessun dorma стаканчик виски «Макаллан» и стал искать в своей коллекции пластинку «Фиделио».

Около десяти часов вечера миссис Зелдофф позвонила Моррисону и попросила сделать музыку потише, после чего снова улеглась и стала смотреть черно-белый фильм по каналу TCM.

Студия звукозаписи располагалась на шестом этаже бывшего промышленного склада на 17-й улице. Хлоя поднялась туда на грузовой платформе, по сравнению с которой лифт у нее дома казался крохотной конурой. Здешний лифтер просто давил на кнопки: предлагать ему ночную работу было бы смешно.

Попасть в кабину звукозаписи было непростым делом: двойные двери открывались в неудобную сторону, а тамбур между ними был слишком тесным. Звукорежиссеру пришлось на руках нести ее к высокому табурету перед микрофоном. Во избежание трудного для нее и обременительного для других маневрирования она не стала покидать рабочее место в обеденный перерыв и довольствовалась едой, поданной ей на подносе. Двоим в студии было тесно, поэтому звукорежиссер деликатно удалился перекусить за стеклянную перегородку, оставив микрофоны включенными, чтобы можно было общаться.

— Пока что все получается удачно, — похвалил он ее работу, впиваясь зубами в сэндвич.

Микрофоны усиливали звуки жевания, превращая их в грозовые раскаты.

— Прямо комедийная сценка! — весело сказала она.

Поняв, что ее развеселило, он уменьшил звук.

— Мой двоюродный брат тоже инвалид-колясочник, — сообщил он.

Хлоя всегда недоумевала, что побуждает некоторых потчевать ее такими историями. Можно было подумать, что наличие родственника-инвалида превращало их в ее сообщников. Однажды, когда она ждала Джулиуса после лекции, кто-то из его студентов высказался в том смысле, что ездить в кресле — это круто. «Для меня нет никакой разницы», — обрадовал он ее. «До такой степени нет, что ты считаешь своим долгом мне об этом сказать», — ответила она студенту. Со временем она разобралась, что люди не имеют в виду ничего дурного, так они маскируют свое смущение, оправдываются за вопиющую несправедливость: сами-то они в порядке в отличие от нее…

— Хорошо, что ты знаешь текст наизусть, — продолжил звукорежиссер, — хотя лучше бы тебе его просто зачитывать. Понимаешь, закрываю глаза, и у меня впечатление, что я в театре. Надо говорить медленнее, как чтецы.

— Вы много читаете?

— Стоит мне открыть книгу, сразу начинаю клевать носом. Зато я часто записываю аудиокниги. Ты не тушуйся, это просто совет. Сейчас заберу поднос, и мы продолжим.

Фея чуткости явно обошла стороной его колыбельку, но он был человеком вполне симпатичным и хотел как лучше.

После обеда Грумлат попросил Дипака заглянуть к нему, когда выдастся минутка. Дипак не строил иллюзий о содержании предстоящей беседы и не стал тянуть с развязкой.

— Сейчас как раз спокойное время, — сказал он и последовал за бухгалтером.

Грумлат предложил ему сесть, но Дипак решил принять пулю стоя.

— Я ничего не смог поделать, — запричитал Грумлат, — вы должны понимать, с какими трудностями сталкиваются наши жильцы после несчастья с вашим коллегой…

Дипак подумал, что, говоря «наши жильцы», бухгалтер намекает на то, что они все втроем в одной лодке. И напрасно.

— Мне все равно, я заканчиваю рабочий день и ухожу, а вот они… они смотрят на это совсем по-другому. Поверьте, я сделал все возможное. Подумайте о бедной мисс Бронштейн, сидящей взаперти после того, как вы уходите домой! Так больше продолжаться не может. Ваш профсоюз упорно молчит. Поэтому принято решение о переоборудовании лифта в автоматический.

— Единогласное? — спросил Дипак, забыв о своей обычной сдержанности.

— Хаякава, конечно, не голосовали, они в Калифорнии, миссис Коллинз не почтила нас своим присутствием. Тем не менее решение принято значительным большинством голосов, — развел руками Грумлат.

— Сколько у меня еще времени?

— Вы это бросьте! — повысил голос бухгалтер и продолжал со смешком: — Вы говорите так, словно вам сообщили о смертельной болезни. Наоборот, вы уйдете на заслуженный покой и перед вами откроется совершенно другая жизнь. Я добился для вас высокой компенсации: жалованье за целый год! Это как-то сгладит углы, не правда ли?

— А какой выплаты вы добились для мистера Риверы?

— Он получит полугодовое жалованье. Выйдет почти как у вас, потому что страховая компания возместит ему жалованье за время лечения в больнице.

— Не возместит, если вы его уволите.

Грумлат изобразил задумчивость.

— Вы правы. Ну, шесть месяцев — это тоже неплохо.

— Как и тридцать лет беспорочной службы.

— Это максимум, что мне удалось выбить, видели бы вы их физиономии, когда я поставил вопрос о положенных вам выплатах!

— Вы не ответили на мой вопрос. Когда установят новое оборудование?

— Так случилось, что монтеры свободны в этот четверг. Работы займут два дня. В вашем распоряжении вся неделя, я бы предпочел, чтобы вы присутствовали при монтаже, им могут понадобиться ваши подсказки. Загляните ко мне в пятницу, и я выплачу вам причитающееся. Набирается неплохая сумма, скажу я вам!

Дипак попрощался с бухгалтером и бросился в чулан, горя желанием уничтожить две коробки, ломающие ему жизнь. Но он быстро подавил этот порыв и вскоре занял свое место за конторкой в холле.

Вернувшись из парикмахерского салона, мадам Леклер изменила своему правилу и не спросила у Дипака, что он думает о ее прическе. Лязг решетки и гул мотора — единственные звуки, сопровождавшие в этот раз ее подъем на седьмой этаж.

Миссис Уильямс, отправившаяся за покупками, пожаловалась, что ее приходящую прислугу разбил радикулит и она взяла отгул. Когда она вернулась, Дипак донес покупки до ее кухни. Она уже хотела предупредить его, что на следующей неделе принимает гостей, но в последний момент спохватилась и прикусила язык. После его ухода она с облегчением перевела дух, радуясь, что не совершила досадную оплошность.