Последний ход за белой королевой - Олег Агранянц

Помогать отцу Базиль начал с детства, и, когда в середине пятидесятых отец умер, ему предложили продолжить дело, он согласился. Советской разведке Топалов пришелся ко двору. После десяти с лишним лет «поезжай туда, привези это» Москва перевела его на более спокойное место: снабдили документами, помогли купить на паях небольшую типографию. С детства он увлекался рисованием, в Онфлере стал завсегдатаем художественных салонов и, кроме всего прочего, посредником по продаже картин.

– Вас подождать? – спросила Кики.

– Погуляй на улице. Я скоро. Ты не торопишься?

Кики не торопилась и исчезла за дверью.

– Не желаете кофе? – Типограф был любезен и всем видом показывал, что спокоен и рад гостю.

– Пожалуй.

– Взгляните пока на мои произведения, – он показал на овальный стол в центре комнаты, где лежали пачки с визитными карточками.

Нет, он, пожалуй, изменился: похудел, черты лица стали грубее, взгляд какой-то нервный, глаза красные. Пьет, что ли?

Хозяин тем временем колдовал над кофеваркой. Начать деловую часть надо с пустяка, лучше всего со стандартного «есть ли к Центру вопросы».

– У вас есть к Центру вопросы?

– Есть.

Я насторожился.

– Я хочу свернуть дело. И уехать.

Ничего себе начало! Представляю, как обрадуются мои начальники!

– Куда?

– Куда-нибудь подальше. У меня есть южноафриканский паспорт.

Такой оборот был неожиданным и, хотя сам факт меня особо не волновал – пусть болит голова у начальства, я прокручивал, как это отразится на моем задании.

Я подошел к окну, посмотрел во двор.

– Тихо у вас здесь.

– Да, спокойно. Ну так как?

– Я проинформирую центр. Однако вы понимаете, что это ваше желание не освобождает вас от обязанности выполнять распоряжения центра.

– Да, да, конечно, – засуетился он. – У вас ко мне дело? Или так, проездом? Я всегда готов.

Трясутся руки, нервничает.

– Есть дело.

Он замер с кофейником в руках, всем видом показывая, что весь – внимание.

– Здесь можно говорить?

– Да, да, – заюлил он. – Но, если хотите, выйдем на улицу.

– Не надо. Дело не ахти какое секретное. Мне нужно срочно встретиться с кем-нибудь из марксистов-нонконформистов.

Он среагировал сразу:

– Увы, помочь не могу.

– Я не прошу украсть «Джоконду». Я прошу найти людей, которых вы знаете.

– Украсть «Джоконду» было бы проще. И безопаснее.

– Как раньше вы с ними связывались?

– Я никогда с ними не имел дела.

– Но вы знаете об их существовании?

– Я о них слышал.

– О ком конкретно?

– Только о Вальтере.

– Он такой умный?

– Он бандит.

– У вас хорошая компания. О ком еще?

– Он не входит в мою компанию.

– О ком еще?

– Всё. Больше никого не знаю.

– А если я вам не поверил?

– Вы как-то мне сказали, что, если я попытаюсь вас обмануть, мне не будет смысла ходить к гадалке по поводу даты моей смерти.

«А он еще комедию ломает!» – разозлился я.

– Послушайте. Вы знакомы с Вальтером, а я нет. Но хочу с ним познакомиться. И хочу не по собственной воле. Я догадываюсь, что это не тот человек, с которым приятно проводить время. Но у меня задание. Которое мы с вами… мы с вами должны выполнить.

– Да уж, проводить с ним время… Это мало приятно, – Топалов вертел в руках чашку, потом принялся расставлять чашки на подносе.

«Ну ладно, – решил я. – Посмотрим, как ты держишь удары ниже пояса».

– Хорошо. Вернемся к вашей просьбе. Вам придется перед поездкой «куда-нибудь подальше» заглянуть в Москву.

Удар пришелся в самую цель: меньше всего на свете агенты любят поездки в Москву.

Испугался он не на шутку:

– Но я…

– Погода в Москве сейчас отличная. Отдохнете. – Я постарался, чтобы это «отдохнете» выглядело как можно более зловещим.

– Я привык выполнять задания, но это…

– Это вы объясните в Москве.

– Но с точки зрения безопасности…

– Ничего страшного. Это раньше не любили приглашать, боялись засветить. А теперь нас так все любят, что, если ни разу у нас не был, уже подозрительно, не шпион ли. Значит, в Южную Африку собираетесь?

– Нет. Туда с южноафриканским паспортом не сунешься. Куда-нибудь в Латинскую Америку.

– Южная Америка – это хорошо! – я мечтательно вздохнул. – На всякий случай лет десять в Европу не стоит показываться.

– Что я здесь потерял!

– Соскучитесь. Ностальгия.

– Ностальгия – болезнь людей, у которых много свободного времени.

Он разлил в узкие прозрачные чашки крепкий на вид кофе, положил на край стола салфетки, поставил чашки на стол.

– Так когда я встречусь с Вальтером?

– Я не могу вам помочь.

– Хорошо, если не Вальтером, то с Лидой.

– Я такую не знаю.

Знает. И Вальтера знает, и Лиду. Если наши послали к нему, значит, он имеет к ним ходы. Или имел.

– Ну если вы не знаете Вальтера, то вам придется узнать. Иначе вам придется задержаться в Онфлере. Надеюсь, вы это понимаете.

– Понимаю. Но действительно нет возможностей… Хотя… Может быть, есть один путь… Маленький такой, просто тропочка.

– И что это за тропочка?

– В Довиле есть ливанский ресторан. Он так и называется «Ливан». Хозяин этого ресторана некто Рикошет. Он сможет вывести вас на людей, связанных с Вальтером.

– Понял. Я к нему завтра приду и скажу: «Рикошет, Рикошет, познакомь меня с Вальтером». Он обрадуется и кинется искать Вальтера.

– Нет, нет, – Типограф замахал руками. – Я постараюсь все устроить. Конечно, не гарантирую, но…

Я не очень верил, что этот Рикошет выведет меня на Вальтера, но предложение Типографа меня устраивало: я доложу начальству, что Типограф взялся за поиски Вальтера, а получится – не получится, это уже другая история.

– Думаю, план подходящий. Приступайте. Только не вздумайте смыться до разрешения центра.

– Нет, нет. Типографию надо продать. Предположим, покупатель у меня есть. Но нужно время на оформление. Можно доверить процесс адвокатам. Но это будет связано с потерями.