Почему не Эванс? - Агата Кристи

– Забыла тебе сказать, – спохватилась Фрэнки. – Шестнадцатого, когда тебя отравили, Бэссингтон-ффренч сидел в Стейверли, зато доктор Николсон был в отъезде, якобы на какой-то конференции в Лондоне. А у него темно-синий «Тэлбот».

– И у него есть доступ к морфию, – сказал Бобби.

Они многозначительно переглянулись.

– Я полагаю, это не доказательство, – сказал Бобби, – но все сходится как нельзя лучше.

Фрэнки отошла к маленькому столику и вернулась со справочником «Кто есть кто».

– Что ты собираешься делать?

– Искать фамилию Ривингтон. – Она быстро перелистала страницы. – А. Ривингтон и сыновья, строители; В. А. Ч. Ривингтон, хирург-стоматолог; Д. Ривингтон, летчик-истребитель. Пожалуй, нет. Мисс Флоренс Ривингтон. Полковник Г. Ривингтон, орден за отличную службу – уже больше похоже. Тайт-стрит, Челси. – Она продолжала поиски. – Есть еще М. Р. Ривингтон, Онслоу-сквер. Возможно, он. И есть еще Вильям Ривингтон из Хэмпстеда. Я думаю, наиболее вероятные – это Онслоу-сквер и Тайт-стрит. Ривингтонов, Бобби, надо повидать незамедлительно.

– Наверное, ты права. Но что мы им скажем? Придумай какую-нибудь благозвучную небылицу, Фрэнки. Я-то в таких делах не силен.

Фрэнки подумала минуту или две.

– По-моему, – сказала она, – ехать придется тебе. Как ты думаешь, ты бы справился с ролью младшего партнера в конторе стряпчего?

– Роль вроде очень достойная, – сказал Бобби. – Я боялся, что ты выдумаешь что-нибудь похуже. И все равно она несколько неестественна.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, стряпчие же не наносят личных визитов, так? По-моему, они всегда составляют письма по шесть и восемь пенсов за штуку либо рассылают приглашения в контору к определенному часу.

– Фирма, о которой я говорю, чужда условностей, – сказала Фрэнки. – Погоди минутку.

Она вышла из комнаты и вернулась с визитной карточкой.

– Мистер Спрэгг, – сказала она, протягивая ее Бобби. – Ты младший компаньон фирмы «Спрэгг, Спрэгг, Дженкинсон и Спрэгг» с Блумсбери-сквер.

– Ты придумала эту фирму, Фрэнки?

– Разумеется, нет, это поверенные отца.

– А если меня изобличат как самозванца?

– Ничего страшного. Никакого Спрэгга-младшего нет. Единственному Спрэггу уже лет сто. Да и вообще он пляшет под мою дудку. Если что сорвется, я с ним все улажу. Он страшный сноб, обожатель лордов и герцогов, как бы мало он на них ни зарабатывал.

– А как насчет одежды? Позвонить Бэджеру, чтобы притащил?

Фрэнки с сомнением посмотрела на него.

– Не хочу сказать ничего плохого о твоей одежде, или попрекать тебя бедностью, или еще что-нибудь такое. Но будешь ли ты выглядеть в ней достаточно солидно? Лучше грабануть гардероб моего предка. Его платье будет неплохо на тебе сидеть.

Полчаса спустя, нарядившись в дневной сюртук и полосатые брюки изысканного покроя, которые были ему более или менее впору, Бобби любовался своим отражением в трюмо лорда Марчингтона.

– Твой отец знает толк в одежде, – заметил он. – Еще бы, когда у тебя за спиной Севил-роуд[2]со всеми ее возможностями… Я прямо обрел уверенность в себе.

– Я полагаю, тебе придется остаться при своих усах, – сказала Фрэнки.

– Они сами так и липнут ко мне, – отвечал Бобби. – Такой шедевр не вдруг и повторишь.

– Тогда лучше их оставить. Хотя для законника естественней быть чисто выбритым.

– И все же усы лучше, чем борода, – сказал Бобби. – А как ты думаешь, Фрэнки, твой отец мог бы одолжить мне шляпу?

– А вдруг, – сказал Бобби, останавливаясь в дверях, – мистер М. Р. Ривингтон с Онслоу-сквер – сам поверенный? Это был бы удар.

– Пожалуй, лучше съезди к полковнику с Тайт-стрит, – сказала Фрэнки. – Уж он-то в поверенных ничего не смыслит.

И вот Бобби, взяв такси, поехал на Тайт-стрит. Полковника Ривингтона дома не оказалось, зато была миссис Ривингтон. Бобби вручил миловидной горничной свою карточку, на которой написал: «От господ Спрэгга, Спрэгга, Дженкинсона и Спрэгга. Не терпит отлагательства».

Карточка и платье лорда Марчингтона произвели на горничную соответствующее впечатление. Она ни на миг не заподозрила в Бобби торговца миниатюрной живописью или назойливого страхового агента. Его провели в красиво и дорого обставленную гостиную, и вскоре туда вошла миссис Ривингтон, в красивом и дорогом наряде, с красивой и дорогой косметикой.

– Прошу простить за беспокойство, миссис Ривингтон, – сказал Бобби, – но дело было очень срочное, и мы решили не возиться с перепиской.

Сама мысль о том, что стряпчий хочет избежать проволочек, показалась Бобби настолько фантастической, что он на миг испугался, как бы миссис Ривингтон не разглядела за всем этим обман. Но та явно принадлежала к числу безмозглых красоток, принимавших все за чистую монету.

– Будьте добры, присядьте, – пригласила она. – Мне только что позвонили из вашей конторы и сообщили, что вы идете сюда.

Бобби мысленно наградил Фрэнки аплодисментами за блестящую идею, пришедшую ей в голову в последнее мгновение. Он сел, стараясь как можно больше походить на юриста, и сказал:

– Дело касается одного из наших клиентов, Алана Карстэрса.

– Да-да?

– Возможно, он упоминал, что мы представляем его.

– Упоминал ли? Да, по-моему, так, – сказала миссис Ривингтон, широко раскрыв огромные синие глаза. Она явно легко поддавалась внушению. – Но я, разумеется, знаю о вас. Ведь вы защищали Долли Матраверс, правда? Когда она застрелила этого ужасного портняжку. Я полагаю, вам известны все подробности?

Она смотрела на него с неприкрытым любопытством. У Бобби возникло ощущение, что миссис Ривингтон будет легкой добычей.

– Мы знаем много такого, что никогда не всплывает в суде, – с улыбочкой сказал он.

– О, с вас станется! – Миссис Ривингтон смотрела на него уже с завистью. – Скажите, она действительно была… я имею в виду, была ли она одета, как заявила та женщина?

– Эти показания были опровергнуты в суде, – серьезно сказал Бобби и едва заметно подмигнул.

– Ага, понятно! – с восторгом выдохнула миссис Ривингтон.

– Так вот, насчет мистера Карстэрса, – начал Бобби, чувствуя, что уже наладил дружеские отношения и теперь может приступить к делу. – Как вы, возможно, знаете, он неожиданно покинул Англию.

Миссис Ривингтон покачала головой.

– Он уехал из Англии? Мы не знали. Мы уже давно не виделись.