Свобода от воспитания - Дима Зицер

Система провозглашает адаптацию едва ли не главной целью. Именно поэтому она и демонстрирует такое активное давление. Считается, что чем быстрее человек научится выполнять определенные правила, тем скорее он приспособится. Наоборот! Соблюдение правил – скорее признак глубокого ухода в себя, подчинения системе, нивелирования собственного «я», низведения его до некоего усредненного безличного уровня.

Человеку, приходящему в принципиально новую систему, каковыми являются школа и детский сад, практически всегда страшновато и неуютно. Причем даже в том случае, если атмосфера этого места дружелюбна. Поэтому главное – дать человеку ощущение комфорта и укрепить веру в свои возможности. Дать ему возможность почувствовать себя сильным. (Сравните с сидением в затылок друг другу.) То есть нужно не расшатывать уверенность в себе, а усиливать. Именно из нее рождается сначала право на самого себя, затем ощущение своего места, а после – желание использовать это место в полной мере, то есть учиться, узнавать новое, знакомиться с миром.

Разве не этого хотят мама и папа, отправляя ребенка в школу? Разве не в этом заключается наша взрослая цель помещения ребенка в образовательные рамки? Как и когда происходит подмена? В какой момент люди (и дети, и родители, и учителя) оказываются внутри очередного витка воспитательного процесса, вместо того чтобы сообща радоваться познанию мира?

Почему мы не знаем о его несчастьях?

«Я только через десять лет узнала о тех ужасах, которые ему пришлось пережить в начальной школе», – с горечью сказала мне мама одного молодого человека.

«Я совершенно случайно услышала, как учительница кричит на мою дочь», – поделилась другая.

«Она в последнее время очень грустная, но говорит, что в школе все нормально», – волнуется третья.

Правильно волнуется. Зачастую у нас действительно нет никакой возможности узнать, как им там живется в их первом классе.

Положение усугубляется тем, что ситуацию, когда человек не может рассказать правду, попросить о помощи, создаем мы сами.

Происходит это примерно так.

Ребенок, идя в школу, чаще всего оказывается в принципиально новой для него системе координат. Все устроено иначе: еда, общение, мизансцена, собственный статус и статус других – одним словом, все.

Как отличить в этом «иначе» правильное от неправильного? Как понять, когда я встречаюсь с проявлением обычной школы, которая должна стать мне домом, в которую отправили меня родители, а чего не должно происходить?

Когда учитель кричит – это правильно или неправильно? Когда меня унижают – все в порядке или что-то идет не так? Когда отнимают право на собственное понимание – это является школьной нормой или исключением из правил? Если меня обижает взрослый – я должен терпеть или просить о помощи? Как человеку разобраться в этой запутанной системе?

Ведь взрослый наверняка прав. Правда-правда. Знаете, как тяжело в семь лет осознать, а тем более принять, что взрослый может быть злым, гадким, мерзким человеком? Что он может вредить тебе? Что твое право на защиту действительно существует? Что плох не ты, а он, что нет ни единой причины терпеть эту муку и что в школе должно быть хорошо и приятно?

К несчастью, намного более понятна позиция: «Это я плох, я что-то делаю не так, учитель лучше знает, я должен стараться соответствовать его требованиям…» Именно эта позиция услужливо предлагается взрослым миром.

Все подогревается системой романтизации школы: там хорошо, это очень интересно, каждый человек должен учиться, ты уже взрослый и поэтому идешь в школу и т. д.

Как в таком положении человек может поделиться своим несчастьем? Он оказывается один на один с тяжелейшей ситуацией, практически как в древнегреческой трагедии: выбор между плохим и худшим. Нет-нет, это не преувеличение – проверьте сами. Какой высочайший уровень доверия к себе и близким должен быть у человека, чтобы сначала сказать: «Я не ошибаюсь: мне плохо и так не должно быть, даже притом что все делают вид, что все хорошо», а затем прийти с этим к родителям. И быть уверенным, что тебе не устроят третейский суд, а встанут на твою сторону? Ребенок, пересилив себя, обращается за помощью, открывает конкретные подробности ситуации и… слышит в ответ: «Не придумывай, этого не может быть!» или «Ну что же делать, нужно стараться! Потерпи! Ты в очень хорошей школе, привыкнешь». И тому подобное.

Вот так и попадает человек в безвыходную ситуацию: с одной стороны, ему по всем признакам очень плохо, с другой – окружающие транслируют, что все хорошо. Нужно только стараться, терпеть, подчиняться.

Получается, что его каждый день спрашивают, как дела в школе, а он не может, не умеет, не имеет права рассказать о своих тяготах тем, кто ожидает ответ: «Все нормально». Он очень старается быть хорошим, то есть соответствовать той картине мира, в которую помещен. Значит, придется справляться самому.

Эта ноша часто оказывается для человека непомерно тяжелой, непосильной. И он ломается. Мы же не всегда замечаем эту ломку. Ведь необязательно (к счастью) ребенку «дарят» заикание или депрессию. Как правило, он просто учится делать вид, что он «как все». Тем способом, который ему понятен. И зажатый в эти страшные тиски между собственной натурой и внешней системой координат, он впитывает в себя по капле раба. Того, у которого нет права на чувства, эмоции, свое поведение и интересы.

С этой точки зрения подготовка к школе просто необходима. Ребенок должен твердо знать, что такое личность. Знать на практике. Ему нужно быть готовым защитить себя – и самому, и с помощью близких. Ему необходимо ощущать, что такое собственное достоинство, личная свобода. И если на его пути встретится человек, посягающий на это, он должен уметь отличить такое посягательство от нормы. И быть способным дать отпор. И нам, родителям, тоже хорошо бы вспомнить, как это делается.

Так что готовьтесь к школе. И не слишком надейтесь, что все тайное становится явным.

Отступление № 7 (серьезное)

На чьей стороне сила

Год за годом сразу после 1 сентября в социальных сетях, письмах и при личных встречах знакомые и не очень родители делятся отчетами об отправке детей в школу. Которые напоминают документальные кадры проводов на фронт. Под несмолкающий «плач Ярославны». Иногда с добавлением черного юмора, проклятий или обетов – в соответствии с личным вкусом автора.

Удивительно, что чаще всего о школе говорится как о некоем неизбежном зле, которое, склонив голову (или, напротив, высоко подняв ее), нужно принять. Удивительно, потому что в других областях пассионарность тех же людей не вызывает ни малейшего сомнения. А здесь как будто находит коса на камень, словно специально устраивается соревнование: у чьих детей более жуткие впечатления от школы и у кого больше (глубже, шире) чаша терпения. «Держите меня трое, двое не удержат!.. Еще немного, и я перейду на домашнее обучение! Еще немного, и я поговорю с директором! Еще немного, и я напишу министру! Еще немного, и я не знаю, что сделаю с этой школой!»