Танковый погром 1941 года - Владимир Бешанов

В итоге 27 сентября 1940 года Германия, Италия и Япония подписали Тройственный пакт, который должен был стать основой для создания более широкого континентального союза во главе с Германией, подчиненного задаче окончательного сокрушения Англии.

В октябре 1940 года Берлин предпринял попытки привлечь в состав этого блока Испанию и Францию, а также СССР.

Москва была обеспокоена продвижением Рейха на Балканы, заключением Тройственного пакта и германо-финским сближением и не замедлила высказать Берлину свои претензии. Это наглядно показало Гитлеру, что Сталин, оккупировавший за это время Прибалтику, Бессарабию, а также Буковину, об «освобождении» которой не было договоренности, не собирается ограничиваться ролью пассивного зрителя, а стремится активно участвовать в европейских делах. Эта позиция не соответствовала интересам Германии, но германское руководство решило все же путем переговоров выяснить возможность нового компромисса с Москвой и постараться использовать ее против Англии, не допустив русских далее в Европу.

Советско-германские переговоры ноября 1940 года показали, что СССР готов присоединиться к Тройственному пакту, но выставленные им условия были совершенно неприемлемы для Германии, поскольку требовали ее отказа от вмешательства в Финляндии и закрывали ей возможность продвижения на Ближний Восток и Балканы. Все это явно продемонстрировало, что Советский Союз не только являлся политически независимым мощным соседом Германии, но стремился проводить политику обеспечения собственных интересов в Европе. «Россия выдвинула требования, о которых раньше не было никакого разговора (Финляндия, Балканы, Мариямполь)», — законспектировал речь фюрера генерал Гальдер. Согласие Берлина на эти условия означало бы, что ему оставалась лишь возможность продолжения затяжной войны против Англии на западе Европы или в Африке при постоянном усилении Советского Союза в тылу Германии.

И хотя в Рейхе не видели пока реальной опасности в позиции СССР, но и потенциальная угроза со стороны столь мощного соседа не позволяла просто игнорировать его позицию. Даже отказ от соглашения со Сталиным и продвижение на Ближний Восток через Балканы без согласия Москвы ставили бы германские войска в уязвимое положение, так как их коммуникации проходили бы в 800-километровом коридоре вдоль советских границ.

По мере смещения центра англо-германской войны в Восточное Средиземноморье Германия расширяла свое проникновение в Юго-Восточную Европу, что в перспективе выводило ее на подступы к Ближнему Востоку. В германском руководстве имелись сторонники более решительного наступления в этом стратегическом направлении, где в случае успеха Германия смогла бы получить контроль над крупнейшими нефтяными месторождениями и полностью обезопасить Средиземное море от британского флота. Причем немцы располагали силами, которые вполне обеспечивали выполнение этой задачи, а антибританские настроения в арабском мире позволили бы Берлину иметь активную «пятую колонну» и поддержку в регионе.

Однако реализация этой стратегии требовала создания политических условий для ведения войны против Англии до конца. Причем этот вопрос был тесно связан с проблемой войны на два фронта в случае, если Лондону удастся найти себе союзника на континенте. Поэтому Гитлер считал, что «учитывая нынешнюю политическую обстановку (склонность России к вмешательству в Балканские дела), необходимо в любом случае устранить последнего противника на континенте, прежде чем удастся заняться Англией».

Таким образом затяжная война с Англией, поддерживаемой США, требовала либо сближения с СССР, либо его разгрома. Цена такого сближения, по мнению Берлина, была слишком высока. Наступление на Ближнем Востоке также было связано с позицией Советского Союза, что тоже требовало уступок. Нежелание, да и невозможность нахождения новой основы для нового советско-германского компромисса убедили германское руководство в необходимости военного решения восточной проблемы, что должно было открыть для Германии новые перспективы.

В результате приоритетным стал план «Барбаросса».

В ряду побудительных мотивов были, конечно, и идеологические соображения: антикоммунизм и идея «жизненного пространства». Гитлер считал, что территория Германии слишком мала по сравнению с другими великими державами, и это обстоятельство может привести к упадку или даже исчезновению немецкого народа. Следовательно, немцы должны завоевать себе новые земли. Обосновывая это положение, Гитлер писал в «Майн кампф»: «Если то или иное государство приобрело огромные пространства, то это вовсе не значит, что оно должно удерживать их вечно. В лучшем случае владение такими пространствами говорит лишь о силе победителя и о слабости тех, кто поддался ему. Только сила дает право на владение». А где искать эти пространства, или, вернее, у кого их отнять? «…Когда мы говорим о новым землях в Европе, мы должны в первую очередь думать о России и подвластных ей пограничных государствах». Сколько их, этих делилыциков России, несть им числа!

В стратегическом плане все эти соображения смыкались с реальной проблемой тупиковой ситуации в войне с Англией. Оказалось, что Германия не имеет возможности немедленно вывести ее из войны, и война все явственней становится затяжной. Причем в Берлине полагали, что сопротивление Англии связано с ее надеждами на вступление в войну США или СССР. Гитлер прямо говорил, что поскольку Британия не капитулирует, «она, по-видимому, заключила какое-то тайное соглашение с Россией, и поэтому необходимо разделаться с Россией в первую очередь».

Итак, в результате упорства Великобритании Германия оказалась в стратегическом тупике, а потеря темпа вела к утрате времени, наверстать которое было уже невозможно. Поскольку Рейх не мог заставить США отказаться от помощи Англии, Гитлер сделал вывод, что разгром СССР подтолкнет Лондон к уступкам и мирным переговорам. Причем эта стратегическая идея, впервые высказанная фюрером 13 июля 1940 года, в дальнейшем развивалась и уточнялась.

22 июля 1940 года Гитлер довел общие положения новой стратегии до своего генералитета: «Сталин заигрывает с Англией с целью заставить ее продолжать войну и тем самым сковать нас, чтобы иметь время захватить то, что он хочет захватить, но не сможет, если наступит мир. Он стремится к тому, чтобы Германия не стала слишком сильной. Русская проблема будет разрешена наступлением… Разбить русскую армию или, по крайней мере, занять такую территорию, чтобы можно было защитить Берлин и Силезский промышленный район от налетов русской авиации. Желательно такое продвижение в глубь России, чтобы наша авиация могла разгромить ее важнейшие центры». Декларируемые политические цели будущей войны поначалу не выходят за рамки Беловежских соглашений 1991 года — Украинское государство, федерация Прибалтийских республик, независимые от России Финляндия и Белоруссия.

Чуть позже, 31 июля 1940 года: «Надежда Англии — Россия и Америка. Если рухнет надежда на Россию, Америка тоже отпадет от Англии, так как разгром России будет иметь следствием невероятное усиление Японии в Восточной Азии. Если Россия будет разгромлена, Англия потеряет последнюю надежду. Тогда господствовать в Европе и на Балканах будет Германия. Вывод: Россия должна быть ликвидирована… Чем скорее мы разобьем Россию, тем лучше. Операция будет иметь смысл только в том случае, если мы одним стремительным ударом разгромим все государство целиком. Только захвата какой-то части территории недостаточно». Здесь фюрер несколько противоречит сам себе. В целом он идет по стопам Наполеона, который, столкнувшись с подобной проблемой, также решил, что поставить на колени Лондон можно, только взяв Москву.