Пока не пробил час - Ирина Глебова

– Почему же! – Юлик пожал плечами. – Вот приехал из губернского центра следователь, говорят – очень толковый. Значит, за дело возьмутся серьезно.

– А я боюсь! Ведь кого-то опять могут убить… женщину!

– Не бойся, Надюша, тебе ничего не угрожает! Я все время буду рядом с тобой. И – твой дядя, исправник… Он небось тоже обещал тебе защиту? Ему как раз и карты в руки!

– Да, он говорил, что сумеет меня защитить. Видишь, Юлик, какой он замечательный! Жена только что погибла, а он о других переживает.

– Я вижу, ты его любишь. – Юлик глянул искоса, чуть вскинув подбородок. – А он тебя?

Девушка уловила в его интонации настороженность и засмеялась:

– Ты что же, милый мой, ревнуешь? Так ведь Анатолий Викторович – мой дядя. Он и любит меня по-родственному, как будто маленькую девочку. Сам-то он уже… ну, еще не старик, но и не молодой. Тридцать пять лет!

– Наденька, да что ты! – воскликнул Юлик удивленно. – Исправник Макаров всего на восемь лет старше меня. Это значит, и я для тебя – не молодой?

– На восемь? – Надя на минутку задумалась. – Ого, на восемь лет! Ты, Юлик, такой как надо! А Макаров, даже если и не стар, все равно – он мой дядя! И этим все сказано!

– Значит, ты говоришь – он хороший человек? – спросил Юлик уже спокойно.

– Очень! Ты вот не знаешь, а я тебе скажу… Когда ты уже сидел в заключении, но суда еще не было, дядя Анатолий мне как-то признался: «Мне жаль этого парня. И я боюсь – вдруг ошибаюсь, вдруг он не виновен!» Это он мне сам говорил. Видишь, он вовсе не примитивный солдафон – если тебе могло так показаться. Совсем недавно у нас был бал – в честь маминых именин. И тетя Вера тогда маме сказала, а я слышала и запомнила: «Вы все Анатолия знаете только поверхностно. Он такой… многогранный. Может неожиданно всех удивить!»… Она ведь своего мужа знала лучше других, правда? Восхищалась им… И вообще – он умный, начитанный, романсы под гитару поет, танцует хорошо!..

– Как же такого не любить! Ты это хотела сказать?

– Юлик, ты опять? Это уже просто смешно!

– Нет-нет, Надюша, не сердись! На этот раз я совершенно искренне сказал. Я ведь тоже, представь себе, знаю, что он сердечный и справедливый человек.

– Правда? – обрадовалась Надя. – Откуда, Юлик, откуда? Это тайна? Расскажи мне, пожалуйста!

Она чуть ли не прыгала от нетерпения, теребя его за рукав. Ну право же, совсем девочка! Чудная малышка! Юлик не удержался, притянул ее к себе… Но Надя сама прервала поцелуй, и вовсе не из скромности. Любопытство оказалось сильнее.

– Я никому не скажу, милый! Ты меня заинтриговал!

Он засмеялся:

– Ты вообразила бог знает что, а тайны-то никакой и нет. Твой дядя – исправник Макаров – приказал кормить меня из ресторана. Мне об этом рассказал охранник, который меня сторожил. Сказал: «Всех кормят за казенный счет, а для вас лично господин исправник приказал носить еду из ресторана». Я не спрашивал, но уверен, что это его собственная инициатива. Вряд ли из полицейского бюджета отпускают деньги на ресторан, значит, он оплачивал это из своих средств.

Надя радостно захлопала в ладоши:

– Вот видишь, видишь! Он и правда очень хороший, и вы с ним обязательно подружитесь! Ведь скоро вы станете родственниками!

…Так трудно было им расставаться на ночь! Но Юлик проводил Надю до двери ее комнаты, легонько, нежно прикоснулся губами к губам:

– Спокойной ночи, милая…

Он совершенно точно знал: эта девушка станет его только в брачную ночь. Он и сам ни за что не хотел бы иного, потому что это был особенный мир, особенные люди, особенные отношения. Сам он тоже принадлежал к этому миру и радовался возвращению в него.

А ночью Юлику приснился страшный сон. Как будто бы он встал, вышел из комнаты и идет по коридору – бесшумно ступая по мягкому ковру. Идет к комнате Нади. Ему жутко, он пытается остановить себя: «Зачем я иду туда? Не надо, не надо!..» И в какой-то момент он видит впереди себя другую фигуру – мужчина тоже идет к Надиной комнате, тоже крадучись, таясь. Ловкая фигура, очень знакомая. Вот уже подошел к двери, остановился и стал медленно оглядываться… Юлик испугался: сейчас он увидит лицо… Чье? Нет, нет, он не хочет!.. Шарахнулся в пристенную нишу, споткнулся и сел прямо на пол…

В этот миг он проснулся и, как ни странно, в самом деле сидя – только на своей кровати. В комнате уже разливался бледный розовый свет – наступало утро. Юлик распахнул окно, долго дышал свежестью просыпающегося парка. Сон развеялся, как туман, почти забылся. Осталось лишь смутно-тревожное ощущение… Но оно не позволило ему крепко заснуть, и, по-дремав еще пару часов, молодой человек отправился умываться, приводить себя в порядок. Он уже сидел в библиотеке и читал, когда к нему спустилась Надя. Потрепав его по волосам, она тут же сказала:

– Здесь такая романтичная обстановка! Знаешь, я среди ночи проснулась, и мне так захотелось погулять. Я и вышла в сад. А там – от луны все казалось серебряным: деревья, трава, фонтаны. Боже, я такой красоты еще не видала! Так хотелось тебя разбудить, но не могла заставить себя уйти из парка. Гуляла, пока не пискнула какая-то пичуга, и я увидела, что уже встает солнце. Тогда побежала к себе наверх, чтоб со второго этажа увидать рассвет. А потом заснула как убитая!

Юлик глянул на ее счастливое, прекрасное лицо, и сердце у него забилось чаще. От любви… Или от тревоги? Но потом еще один день, наполненный дворцовыми чудесами, совершенно развеял остатки смутных неприятных чувств. А под вечер кучер Степан вез их – уже жениха и невесту – домой, в Белополье.

Макаров первым сказал то, о чем Петрусенко тоже думал, но пока помалкивал:

– Я арестовал того, кто казался мне убийцей Савичевой, доказал его вину, отдал под суд. И меня же словно ткнули мордой в… Да еще как ткнули! Чтобы я до самой печенки осознал, какой я дурак!

– Что ж, видимость именно такова. Но я бы не торопился с выводами. Реальность может оказаться сложнее.

Викентий Павлович курил трубку, пуская колечки в открытое окно. Он сидел в кабинете, который ему предоставили в полицейской управе. Когда он только приехал в Белополье, Макаров обрадовался. Крепко пожимая ему руку, сказал:

– Как хорошо, что это вы, господин Петрусенко! Вместе мы быстро найдем убийцу!

Формально исправник был отстранен от дела, настолько сильно задевшего его лично, – таковы правила. Но Викентий Павлович первый понимал, как ценна помощь начальника уездной полиции. Макаров был еще очень угнетен, но внешне подтянут, собран, энергичен. Заметно было, что нетерпение жестоко терзает его, что ему хочется действий, действий!.. И уже через три дня он не мог скрыть разочарования: ему казалось, что Петрусенко слишком долго присматривается ко всему. Теоретизирует, вот как сейчас…

– Главный вопрос, на который я бы хотел иметь ответ: «зачем?»