Звёздные стражи - Маргарет Уэйс

— Как мне кажется, ты пришел от предков, дух, — сказал он. — Возможно, они послали тебя сопроводить родственницу к праотцам на вечный покой. Надеюсь, она не заставит тебя долго ждать. — Старик бросил многозначительный взгляд на мешочек, который Мейгри держала в руке. — Скажи предкам, что им нет надобности приходить сюда. Похороны будут пышными и долгими. — Последние слова он повторил несколько раз, кланяясь и отступая к выходу из хижины. И наконец ушел.

Наступил вечер, в хижину повеяло воздухом, напоенным запахами тропических растений. Именно нежное дуновение ветерка почувствовала Мейгри плечами, а не прикосновение рук духа. Казалось, пальцы рук духа держат не плечи ее, а душу. Подняв голову и отстранившись, она горделиво смотрела в пространство хижины, смахивая ресницами слезы.

— Рада видеть тебя, Платус. Как ты поживал все это время?

Слова сами собой слетали с губ, но, осознав их значение, она истерично хихикнула, а затем разразилась рыданиями. Боже! Что за глупые вопросы приходят на ум!

— Извини, я хотела спросить, где… где ты жил? Что ты… что ты делал?.. — заикаясь, уточнила она и, вытирая рукой все еще влажные от слез глаза, шмыгнула носом.

— Ты ничуть не изменилась. Все такая же, как в детстве, — сказал Платус, с любовью и нежностью глядя на нее. — По-прежнему не пользуешься носовым платком. Как звали того старосту, с которым ты дружила и который всегда носил в форменном кармане запасной платочек для тебя?

— Не надо, брат, не начинай, — прошептала Мейгри, опустив глаза. — Я не вынесу. Не сейчас, пожалуйста…

— Тогда отвечу на твой вопрос. Я жил на планете Сирак-7. Ставрос, Данха и я выбрали эту планету, потому что она находится на главном торговом пути, имеет хорошие каналы связи и большая часть ее территории не заселена. Мне было легко затеряться на такой планете… Вместе с ним, — добавил он шепотом. — Дахна и Ставрос покинули меня и устроились каждый по-своему. Надеюсь, ты знаешь, что случилось?

Мейгри безрадостно взглянула на него.

— Я знаю о Ставросе, — сказала она сдавленным голосом. — Но… Дахна тоже?

— Пять лет назад. Остальные еще раньше. Саган выслеживал их одного за другим, а поймав, заставлял предавать своих товарищей. И конец неумолимо наступил.

— И ко мне он придет. Я приняла решение.

— Неправильное решение. И ты это знаешь, Мейгри. Семнадцать лет назад ты боролась за свою жизнь…

— Разве? — спросила она, повернувшись к нему лицом, и настойчиво повторила: — Разве? Или это я предала всех? Предала ли я своего короля семнадцать лет назад?

— Мейгри, — Платус казался сконфуженным, — я не понимаю! Что ты имеешь в виду, говоря, что предала нас? Конечно же, ты не предавала! Ты возглавляла борьбу против Сагана!

— Может быть, все это было лишь частью его плана! Разве ты не понимаешь? Я должна была знать! — закричала Мейгри, теребя мешочек с зельем рукой. — Он должен был заранее обо всем сказать! Ведь он говорил мне абсолютно все! Я знала его как никто другой! Мы были мысленно неразрывны! Как могло случиться, что я не знала?

— Мейгри, но ведь это… нелогично. Именно благодаря тебе мы бежали от него и спаслись! Ты помнишь?

— Нет, я не помню! — Она прижала руки к вискам. — У меня сохранились лишь отрывочные воспоминания о том, что произошло в ту ночь! Возможно, я никогда не вспомню этого. Так говорили врачи.

— Мейгри, я могу рассказать, что случилось…

Она в раздражении покачала головой.

— Я знаю, что случилось. Мне уже рассказали. В больнице, когда я выздоравливала. Я видела, как они смотрели на меня. Я понимала, о чем они думали. «Почему ты? Почему ты осталась в живых, когда столько других умерло?» Как ты не понимаешь, Платус? — Она пристально посмотрела на него, как бы моля о понимании. — Он позволил мне выжить! Здесь скрывается какая-то причина. Поэтому-то я и бежала. Я не хотела в один прекрасный день услышать от него: «Позволь мне поздравить нас, миледи. Наш план сработал. Никто ничего не подозревает».

— Нет-нет, Мейгри, я не верю этому. Ты была своенравной, упрямой, но всегда честной и благородной. Истинная дочь своего отца. О Боже, — продолжал Платус, понизив голос, — разве ты не помнишь, как отец заставлял нас смотреть, как пытали того человека? Человека, предавшего друга…

— И Саган был моим другом! Неважно, какой выбор я сделала, но кончила тем, что предала кого-то! — Она рассмеялась, но стиснула зубы, стараясь не потерять контроль над собой. — Но все это в прошлом. Мысленная связь с Саганом восстановилась. Он летит сюда, чтобы схватить меня. И ты говоришь, что он должен застать меня в живых? Ты ведь знаешь, как это опасно. Он использует меня, чтобы найти мальчика.

— Нет, сестра. Ты используешь его.

Мейгри в недоумении посмотрела на брата. Но он молчал.

— Загадки, загадки! Ты не изменился, — пробормотала она, качая головой и глядя на Платуса с тем же раздражением и разочарованием, которое испытывала к нему семнадцать лет назад.

Когда дух появился на пороге ее хижины, она увидела его таким, каким знала раньше: старшим братом, гениальным ученым, чье тонкое выразительное лицо обретало суровые холодные черты воина, стоило ему надеть доспехи или заняться армейской тренировкой. Но когда он заговорил о прошлом, вдруг словно постарел, и Мейгри подумала, что именно так Платус выглядел в момент смерти: сорок с небольшим лет, кроткое выражение лица и безучастный взгляд, спокойно принимающий иную реальность, которая ожидала его.

«Ты используешь его». Внезапно она поняла.

И запротестовала:

— Нет-нет.

— Извини, Мейгри, — ответил Платус, и его худые, словно сотканные из дымки, плечи опустились, как у человека, сознающего свое поражение. — Я потерпел неудачу. Понимаешь, мальчик не знает… Ни о чем не догадывается.

Мейгри молча, бесстрастно смотрела на него.

— Ни о чем?

Платус покачал головой.

— Я надеялся, что они забудут о нем. Надеялся, что его никогда не найдут. Я любил Дайена, Мейгри. Любил как никого в жизни! Единственное, чего я хотел, так это, чтобы Дайен был… — Платус вздохнул, — обыкновенным человеком.

Если бы духи могли плакать, то он заплакал бы. Но мертвым не дано такое утешение, как слезы.

— Ты так ничего и не понял, брат? — сказала Мейгри, нетерпеливым жестом отбросив влажные от пота волосы с лица. Подойдя к двери хижины, она остановилась, подставляя разгоряченное лицо прохладному вечернему ветерку. Подняв глаза к небу, посмотрела на звезды, горевшие холодные светом в темноте. Долго, ах как долго она не смотрела на них, и сейчас ее сердце пронзила боль воспоминаний. — Мы рождены быть такими, какие есть. Другого не дано. И мальчик не сможет этого избежать!

Повернувшись к брату, она нетерпеливо спросила:

— Он наверняка интересовался. Разве он никогда не спрашивал? Живя среди людей…