Стражи - Кен Бруен

Я вспомнил Плантера и никак не мог сообразить, как мне доказать, что он виноват в смерти Сары. Еще мне следовало позаботиться о жилье. Если я стану бездомным, то буду хотя бы бородатым бездомным.

~ ~ ~

Следующие несколько дней Саттон не давал о себе знать. Проверил в «Скеффе», но безуспешно. Пошел к «Грогану», и Шон налил мне настоящего кофе.

Я спросил:

— Как? Сегодня без печенья?

— Тебе уже не нужно подкрепление.

— Шон.

— Что?

— Сколько ты меня знаешь?

— Вечность.

— Правильно. И ты видел меня в разных состояниях.

— Это точно.

— Значит, учитывая все, ты знаешь меня лучше, чем кто-нибудь другой.

— И это правда.

— Как ты считаешь, я могу заложить друга?

Если он и удивился, то ничем это не показал. Похоже, глубоко задумался. Я ожидал, что он сразу же скажет: конечно нет. Наконец он посмотрел мне прямо в глаза и заявил:

— Ну, ты ведь служил в полиции.

И я держал тебя за руку

без всяких на то причин.

~ ~ ~

На самом деле, время не проходит. Это мы проходим. Не знаю почему, но это одна из самых печальных истин, до которых мне удалось додуматься. Видит Бог, все, чему я научился, досталось мне тяжело.

Самая большая проблема алкоголика — его нежелание учиться на уроках прошлого. По своему опыту я знал, что все, если я запью, в моей жизни все пойдет наперекосяк. И все же я отдал бы все что угодно, только чтобы сломать печать на бутылке шотландского виски и отправиться в улет. Или хотя бы опрокинуть несколько кружек пива. Закрываю глаза и вижу столик Деревянный, конечно. Дюжина кружек «Гиннеса» приветствуют меня. Одна пена чего стоит… Да, это производит впечатление.

Встал и встряхнулся — физически. Эти мечты съедали меня заживо. Голуэй — город, где все ходят пешком. Лучше всего гулять по набережной. У жителей города есть даже определенный маршрут. Вы стартуете на Грэттан-роуд, затем поднимаетесь вверх мимо Сипойнт. Останавливаетесь там ненадолго и слышите призраков всех старых музыкальных групп:

«Роял»

«Диксиз»

«Хаудаунерз»

«Майами».

Не могу сказать, что это был простой век. Но он был вовсе не такой уж и сложный. Пока ты так стоял и наслаждался, ни один мобильник не портил тебе настроения. Затем надо было идти вдоль пляжа до Черного камня. Вот здесь и начинался ритуал. Подойдя к камню, нужно коснуться его ботинком.

Слух об этом распространился широко. Даже японцы стали пытаться лягнуть его в выпаде карате.

Я не держу на них зла за это, но мне казалось, что они лишали смысла весь этот обычай.

Так что вывод делайте сами.

Поэтому я пошел в город и решил зарядиться кофеином для этого путешествия.

Сколько помню, там всегда были охранники. Два человека на высоких стульях в любое время суток. Всегда одна и та же пара. В кепках, куртках и синтетических брюках. Они никогда не сидели рядом. Всегда на противоположных концах бара. Не уверен даже, что они знакомы.

Да вот что еще.

Как бы осторожно вы ни подкрадывались к этим парням, картина никогда не менялась: две кружки «Гиннеса», наполовину опорожненные. Потрясающая синхронность! Ведь это невозможно запланировать! Если я когда-нибудь войду и увижу кружки полными или пустыми, то сразу же пойму, что наступили новые времена и по-старому уже никогда не будет.

Направляясь к своему привычному столику, я взглянул, чтобы проверить. Так и есть, оба на месте, по полкружки перед каждым.

Зато Шон был на взводе. Плюхнул кофе передо мной, ничего не сказал.

Я заметил:

— И тебе с добрым утром.

— Не приставай.

Устыдившись, я принялся за кофе. Недостаточно горячий, но такое уж утро выдалось — ничего не попишешь. Я взял газету. Прочитал, что полиция не войдет в состав войск Европейского союза, поскольку не имеет вооружения.

Человек, которого я где-то видел, подошел и спросил:

— Можно поговорить, Джек?

— Конечно, садись.

— Наверное, ты меня помнишь. Я Фил Джойс.

— Помню, конечно.

Но на самом деле не помнил.

Он сел, вытащил табак и бумагу:

— Не возражаешь?

— Валяй кури.

Он закурил.

Он был заядлым курильщиком. Втягивал дым с такой силой, что щеки западали. Выдыхал дым с глубоким вздохом, уж не знаю, что он означал — удовлетворение или агонию. Он сказал:

— Я знал тебя, когда ты еще за девушками бегал.

Ничего хорошего в тех днях не было. Все ухаживания впустую. Встречал девушку, водил в кино, гулял с ней, если повезет, держал за руку без всяких на то причин. Никакого кайфа.

Теперь это называется «отношениями», и на каждом шагу вас подстерегают

вопросы

обязанности

и

беременности.

Теперь кайф словить можно только с помощью кокаина. Вы уже не дарите цветы, вы посещаете терапевта.

Джойс говорит:

— Слышал, ты завязал.

— До известной степени.

— Молодец. Рекомендацию мне не дашь?

— Куда?

— На почту.

— Конечно, но я не уверен, что я подходящий человек.

— Это не имеет значения. Мне не нужна работа.

— Не понял?..

— Это для работников социального обеспечения. Делаю вид, что пытаюсь найти работу.

— А… ну ладно.

— Большое спасибо. — И он ушел.

Я встал и уже клал деньги на стол. Подошел Шон:

— Что это?

— Деньги за кофе.

— И с каких пор ты начал платить? Все! Он меня достал!

И я рявкнул:

— Что тебя сегодня за муха укусила?

— Повежливее, сопляк.

Я протиснулся мимо него и сказал:

— Ты хитрый старый пердун.

Во время последней мессы в соборе Голуэя какой-то сопляк турист, из молодых да ранних, запугал прихожан, пройдясь по проходу с игрушечным пистолетом в руке.

Его посадили, но сразу же освободили под залог в шесть фунтов, потому что у него не было денег.