Мой любимый герцог - Амелия Грей

Оставшись одна, девушка задумалась, мог ли герцог что-то прочитать в черновике, и решила, что нет, поскольку никак этого не показал. У нее появилось ощущение, что ей удалось избежать пули, выпущенной из пистолета в грудь.

Вот проклятье! – подумал Рат, входя в парадное. Эта мисс Фаст станет его погибелью. Он хотел поцеловать ее. Она всем своим существом желала поцеловать его. И поцеловала бы, не возобладай в ней в последний момент здравый смысл… или не подвернись под руку носовой платок.

Ратберн знал, что не должен был доводить до этого, но не смог обуздать свою натуру. Вспомнив, с какой находчивостью она справилась с ситуацией, герцог улыбнулся. Ничего не скажешь: впервые в жизни ему едва ли не в прямом смысле утерли нос.

Мисс Фаст – его подопечная, пусть и весьма привлекательная. Он обещал заботиться о ней и защищать ее, а выяснилось, что придется защищать даже от себя самого. По дороге домой он думал, почему так происходит: любая дама в Лондоне за его поцелуй была готова на все, а ему отчаянно хотелось ощутить вкус губ одной-единственной, причем той, что была ему недоступна.

– Проблема, однако! – пробормотал Рат, швырнув шляпу на столик у стены. – Запретный плод.

Пожалуй, без стакана портвейна и нескольких минут покоя в кресле у камина не обойтись. Надо успокоиться и взять под жесткий контроль свои первобытные инстинкты.

Для начала ему следует максимально ограничить время пребывания в доме мисс Фаст. Если всякий раз он будет испытывать такое сильное – можно сказать, непреодолимое – желание уложить ее в постель, ничем хорошим это не кончится. Во-первых, она его подопечная, а во-вторых, он давным-давно дал себе клятву не связываться с девственницами, и пока ее не нарушал. Ему, герцогу, которому вот-вот исполнится тридцать, нужно уметь держать слово, пусть и данное самому себе.

Он не должен думать о своей подопечной иначе как об ответственности, обязательстве, которое должно выполнить. Насколько все было бы проще, оставайся она до сих пор все той же неуправляемой хулиганкой с непослушной гривой волос и лягушкой – нет, жабой! – в руке, какой он увидел ее в первый раз.

Рат принялся стягивать тонкие кожаные перчатки, но, вдруг опять почувствовав раздражение, остановился. Кому, черт возьми, могло прийти в голову, что нюхательную соль нельзя подарить юной леди? Это весьма распространенный продукт, который должен быть в каждом доме. И какая разница, в какой емкости эта соль? Он считал, что все женщины любят, чтобы их окружали симпатичные безделушки.

Он мысленно выругался, начиная понимать, почему мистер Олингуорт позволял подопечной во многих ситуациях поступать по-своему. Ему, вероятно, не потребовалось много времени, чтобы понять: с ней проще согласиться, чем спорить. Неудивительно, что у нее хватило храбрости говорить с герцогом так прямо и уверенно. Жизнь в окружении мальчишек в деревне закалит кого угодно. Не то чтобы ему не нравились ее дерзкие ответы: напротив, даже доставляли удовольствие, что уже само по себе было необычно, поскольку говорить ему все, что думают, могли только сестры его лучших друзей: леди Вера, Сара и Адель. И все потому, что он всегда воспринимал их так, словно они и его сестры. Он был добр с ними так же, как со своими нянями, гувернантками, слугами, а позднее – с любовницами и молодыми леди, но даже эти сорвиголовы не позволяли себе говорить с ним так, как мисс Фаст. Она не испытывала ни страха, ни сожалений, не пыталась сгладить углы или казаться пай-девочкой.

– Ваша светлость, позвольте я помогу вам. – Снидс вышел в вестибюль настолько быстро, насколько позволяли его коротенькие ножки. – Я не слышал, как подъехал экипаж, иначе ждал бы вас у двери.

Новый дворецкий был вторым человеком, который его совершенно не слушал. Или не слышал. Рат подумал об этом с немалым раздражением, бросив перчатки к шляпе, но после словесных поединков с мисс Фаст был не в настроении в очередной раз объяснять жаждавшему угодить Снидсу, что ему не нужна помощь, чтобы снять плащ, шляпу или перчатки, поскольку это удобнее делать самому.

– Вас ожидают герцог Гриффин и герцог Хоксторн.

Рат вздохнул: придется попрощаться с надеждой отдохнуть в одиночестве перед камином, со стаканом портвейна в руке. Эсмеральде и Лоретте не потребовалось много времени, чтобы рассказать мужьям об утренней встрече, и вот они здесь.

– Я, как вы и приказывали в прошлый раз, пригласил их в библиотеку и предложил вашего лучшего бренди, – сообщил Снидс, с сопением помогая хозяину снять плащ. – Вы желаете, чтобы я принес бокал и вам или предпочитаете сразу отправиться к ним?

– Сразу к ним, Снидс. Я дам знать, если мне что-то понадобится.

– Как прикажете, ваша светлость.

Рат прошел по коридору, на ходу сняв сюртук, а перед тем как открыть дверь библиотеки, сделал несколько круговых движений плечами, разминая их. В своем доме, в компании друзей детства, он всегда чувствовал себя комфортно, но сегодня не знал, насколько приятной будет беседа. Впрочем, он справится, как всегда.

Трое молодых людей подружились, когда Ратберн поступал в Оксфорд. Он был на год младше Гриффина и Хока, но довольно быстро понял, что именно таких друзей хотел бы иметь: умных, смелых, до безрассудности справедливых, любивших хорошую эскападу и нередко попадавших в неприятности. В общем, в точности как он.

Гриффин и Хок тогда уже были друзьями, и Рат знал, как добиться их внимания. В саквояже с двойным дном новоиспеченный студент пронес в комнату бутылку бренди, и друзья с радостью помогли ее опустошить, как и все прочие бутылки, которые удавалось проносить позже.

Их дружба продолжалась долгие годы, но теперь все закончилось: Гриффин и Хок обзавелись семьями. На протяжении своей многолетней дружбы они постоянно соперничали: будь то карты, стрельба, скачки или борьба за благосклонность прекрасной дамы, – но еще ни разу не ссорились всерьез. Рат искренне надеялся, что так будет и впредь.

Переступив порог библиотеки, он увидел знакомую картину: друзья сидели на диванчике, обитом темно-синим бархатом, – оба высокие, хорошо сложенные и привлекательные. В отличие от большинства обладателей высоких титулов в них не было ни жесткости, ни высокомерия. Они относились к своему статусу так же легко, как к шейному платку. Их можно было бы принять за братьев, если бы не темно-каштановые волосы и голубые глаза Гриффина и светлая копна зеленоглазого Хока.

Оба герцога держали в руках по стакану бренди. Гриффин закинул ногу за ногу, а Хок вытянул ноги перед собой. Не было никаких сомнений, что друзья здесь уже давно и чувствуют себя вполне комфортно, как, впрочем, и всегда. Он тоже в их домах не испытывал неудобств. Рата удивило лишь одно: похоже, друзья вовсе не собирались пенять ему за то, что их жены застали его в совершенно непотребном для джентльмена месте.

– Кому налить еще? – швырнув сюртук на письменный стол и взяв в руки бутылку, поинтересовался Рат.