Лучшая подруга - Владимир Колычев

— Смотри, что это? — встрепенулась Зоя, рукой показывая на подъезд.

Глеб сам удивился, увидев Леона, которого вели под руку два парня в штатском. За ними шел мужчина средних лет. Короткая стрижка и выправка выдавали в нем служивую жилку. Подъехала машина, Леона запихнули туда по всем правилам полицейской науки. Глеб видел этих людей, в подъезд они входили сами по себе. И делали они это, чтобы не привлекать к себе внимания. Может, потому и Леона смогли застать врасплох.

— Не думала я, что Ковригин выполнит свое обещание! — Зою распирало от восторга.

— А он обещал?

— Сказал, что во всем разберется… Может, все-таки обнаружили яд?

— Очень может быть.

— Инну тоже арестуют!

— И завещание признают недействительным.

Глеб любил Зою и рад был бы жениться на ней как на бесприданнице. Но его устраивала и богатая невеста. Ничто человеческое ему не чуждо.

— Да, только отца не вернуть, — вздохнула Зоя.

Глеб кивнул. Инна действительно могла отравить Некрасова, и если это так, то ей самое место в тюрьме. Лет пятнадцать на покаяние было бы в самый раз…

* * *

Следователь Ковригин смотрелся очень убедительно. Ни дать ни взять, карающий меч правосудия.

— Инна Васильевна, вы сколько угодно можете отрицать свою вину, но факты против вас. Ваш муж был отравлен, и экспертиза это подтвердила… — Ковригин смахнул со стола скрепленные листы бумаги, но тут же, небрежно разжав пальцы, выронил.

— Чем он был отравлен?

— Яд растительного происхождения.

— Я вам не верю.

— Тогда попробуйте поверить… — Ковригин заглянул в свои записи. — Арскому Леониду Александровичу.

— Мы с ним давно уже расстались.

— Но это же не значит, что ему нельзя верить. А он задержан и уже дает показания.

— Я вас не понимаю.

— А он все понимает. И сваливает всю вину на вас.

— Какую вину?

— Вы отравили своего мужа.

— Он все врет.

— Вы можете рассказать, как все было на самом деле.

— Я ничего не знаю.

— И то, что Арский пытался убить Зою Некрасову, тоже не знаете?

— Без понятия.

— Его люди проникли на остров, где Зоя Некрасова отдыхала со своим парнем.

— Не знаю ничего. — Инна вскинула голову, настраиваясь на борьбу с обстоятельствами, которые ополчились против нее.

Леон предупреждал ее, что, если вдруг, держаться нужно до последнего. Даже приговор суда не должен стать причиной для чистосердечного признания. И еще он предупреждал о коварстве ментов. Нельзя им верить, ни в коем случае нельзя. Тем более что Инне и не оставалось ничего иного, кроме как молчать.

— Но эти люди знали, где находится остров. И что Зоя Некрасова там…

— Где эти люди?

— Мы проведем очную ставку, — не задумываясь, сказал Ковригин.

Он всем видом давал понять, что ему известно все. И вид этот такой убедительный. Инне пришлось приложить максимум усилий, чтобы отказать ему в доверии.

— Хорошо. Но только в присутствии адвоката.

— Конечно.

— И сейчас мне нужен адвокат.

— Разумеется. — Ковригин торжествующе смотрел на нее.

Похоже, он не сомневался ни в ее виновности, ни в своей победе. Инну охватила паника, но все же она не стала предавать себя.

— Пока не будет адвоката, я не скажу вам ни слова, — расправляя плечи, сказала она.

В конце концов, она единственная наследница самого Ивана Некрасова, и никто не смеет обращаться с ней как с какой-то дешевкой.

Цветочное царство в отдельно взятой оранжерее. Даже на острове не было такого изобилия, как здесь. Все цветы в идеальном состоянии, но Зоя почему-то так не считала. Завяли у нее цветы, потому что у Инны дурная аура. Третий день Зоя пропадает здесь, пытаясь вернуть цветник в прежнее состояние.

Глеб был в оранжерее редким гостем, но уже разбирался в сортах. И знал, что махровую ромашку называют бешеной маргариткой, а путают с хризантемой. Пионы здесь, астры, рудбекии, клематисы…

— Ты сама еще не зацвела? — спросил Глеб, обняв Зою за талию.

— Не зацвету. Но расцвету! — Она растопырила пальцы в резиновых перчатках. — Как только Инну посадят!

— А посадят?

Инну взяли под стражу. Одно это указывало на то, что ей предъявлены серьезные обвинения. Но не все так просто.

— Ковригин обещал.

— А доказательства?

— И так все ясно.

— Не ясно. Следов отравляющих веществ в организме не обнаружено.

— А завещание? Не мог отец его переделать, иначе как под давлением.

— Нотариус не заметил никакого давления.

— Нотариус в сговоре.

— Как это доказать?

— Давай ты не будешь портить мне настроение! — поморщилась Зоя.

— Будем надеяться на хорошее…

— Я не хочу думать о плохом… Посадят Инну или нет, но завещание признают недействительным.

— Кто тебе такое сказал?

Зоя вздрогнула, услышав голос Инны. Она входила в оранжерею под барабанный цокот своих же каблучков. Яркая, свежая и такая же красивая, как ядовитый цветок.

— Ты как здесь?

— Да нет, это ты как здесь? — жестко спросила Инна.

— Я в своем доме. — Зоя жалко глянула на Глеба.

Она нуждалась в его поддержке, и он кивнул, но что это могло изменить? Завещание существовало, и, если Инну выпустили, значит, в его подлинности уже не сомневаются. А что он еще мог подумать?

— Это мой дом! — отрезала Инна.

Она непримиримо смотрела на Зою. На Глеба же вовсе, казалось, не обращала внимания.

— Но это не так…

— Так!.. И делиться с тобой я не буду!

— Я и не прошу…

— Ты требуешь! Поэтому я четыре ночи провела за решеткой… Ты думаешь, я тебе это прощу?

— Я тебя не сажала…

— А чего ты оправдываешься? Страшно?

Зоя снова глянула на Глеба в поисках защиты.

— Глеб, избавь меня от этой женщины, — попросила она.

— Ты просишь меня убить? — возмущенно вскинулась Инна.

Глеб качнул головой. Инна, конечно же, не так поняла Зою. Никто никого убивать не собирался. Да и не смог бы он.

— Глеб, ты хоть понимаешь, с кем ты связался? — Инна посмотрела на него с острым укором.