Все равно ты будешь мой, или Увези меня в сказку - Юлия Шилова

— Только не плачь. Все самое страшное позади. Значит, он так тебя наказал… Сволочь, ну что скажешь!

Услышав позади себя шаги и ненавистный голос Бориса, я обернулась и, увидев, что он бежит по освещенной улице нам навстречу, схватила Асю за руку и прокричала:

— Побежали!

Но вместо этого Ася тяжело задышала и бессильно опустилась на землю. Поняв, что нам вдвоем не спастись, я сделала предупредительный выстрел, пустив пулю в землю, дав тем самым Борису понять, что лучше ко мне не приближаться. Борис остановился и взял меня на прицел. Тогда я посмотрела на освещенные окна соседних домов и закричала:

— Помогите! Срочно выходите из своих домов! Люди! Помогите! Ваш сосед — преступник! Он свою жену два года в погребе держал! Помогите этой несчастной женщине!

Прозвучал выстрел, я почувствовала, как обожгло ногу, словно на меня плеснули кипятком. Не желая испытывать судьбу, я стала палить в Бориса, когда обойма опустела, несмотря на обжигающую боль в ноге, побежала к КПП.

Я услышала голоса. Это собирались люди. Я оглянулась и увидела, что Ася упала на землю. Добежав до КПП, я посмотрела на скучающих охранников, которые развлекались тем, что разгадывали кроссворд, и крикнула:

— Ну, что вы сидите?! Быстро бегите к пятнадцатому дому! Хозяин, моральный урод, жену два года в погребе держал, а сейчас ее застрелил! Поторопитесь, быть может, ее еще можно спасти!

Выбежав за территорию поселка, я подбежала к машине, в которой меня ждала Ольга, и, зарыдав, села на переднее сиденье.

— Гони! — прокричала я истерично и, сняв кофту, оставшись в одном бюстгальтере, принялась перевязывать свою ногу.

— Что с тобой?! — с ужасом в глазах спросила меня подруга.

— Этот подонок прострелил мне ногу.

— У тебя там пуля?

— Нет, красная гвоздика. Что ты ерунду спрашиваешь, не видишь, кровь!

— Тогда едем в больницу.

— Нет, — замотала я головой.

— Ну почему?

— Огнестрел — это ЧП. Вызовут милицию. В больницах с этим очень строго — все подобные случаи регистрируют.

— Ну и пусть регистрируют. Что, теперь кровью истекать? Тебе-то с какого перепугу милиции бояться нужно?

— Я человека убила.

— Ты?

— Да! А что? — с вызовом произнесла я. — Врача нужно искать своего, чтобы он молчал.

— А может, просто врачу денег дать? Ну кто от денег отказывается, сама посуди?

— От денег никто не отказывается, но врач может все же сообщить о случившемся в милицию. Я тебе говорю, нужен свой человек. Оля, ну подумай хорошенько, пораскинь мозгами. У тебя же масса знакомых!

— Хорошо, — задумчиво ответила Ольга и принялась стучать пальчиком по кнопкам мобильника. — Есть один человек… У него все схвачено. Он должен нам помочь. — Через какое-то время она положила мобильник на колени и вздохнула: — Телефон не отвечает. Вызов идет, но трубку никто не берет. Он просто его не слышит. На дне рождения такой шум, хоть уши затыкай! Я вообще удивляюсь, как твой звонок услышала.

— Тогда поехали на тусовку. Найдем твоего друга.

— А ты дуба по дороге не дашь?

— Не переживай. Я еще поживу.

Я закрыла глаза и зарыдала от боли и унижений. Я не верила, что осталась жива, но теперь я точно знала одно: после того, что мне удалось пережить, я вряд ли смогу доверить свое сердце мужчине и стать абсолютно счастливой. Вряд ли я смогу встретить мужчину, с которым бы мне захотелось прожить вместе долгую жизнь. А еще мне захотелось извиниться перед Лешкой за все то зло, которое я ему причинила.

Ольга пыталась меня успокоить:

— Расскажи, что же с тобой произошло? Где ты была?

— В рабстве, — тихо ответила я и прикусила губу, подумав, что по-другому мое пребывание в доме Бориса не назовешь. — У тебя есть что-нибудь обезболивающее?

— Анальгин в бардачке.

Достав несколько таблеток анальгина, я сунула их в рот и запила водой из бутылки, лежащей в ногах.

— Зачем так много-то? — испуганно спросила Ольга.

— Болит сильно.

— Смотри, не переборщи с анальгином. — Ольга посмотрела на лежащий у меня на коленях пистолет.

— Ань, а ты не хочешь от него избавиться?

— Хочу. Останови где-нибудь.

Ольга остановила машину у моста и, сунув пистолет в черный непрозрачный пакет, уже было собралась бросить его в воду, но я протянула ей мобильный убитого охранника и устало произнесла:

— И это тоже захвати. Туда же клади, в пакет.

— Ты уверена, что хочешь его выкинуть?

— Это улика.

— Как скажешь…

Быстро скинув пакет с моста, Ольга вновь вернулась в машину и надавила на газ.

Подъехав к шумной тусовке, Ольга выскочила из машины и пошла искать своего знакомого. А я смотрела на красивых девушек и подвыпивших классно одетых мужиков, которые считают себя принадлежащими к избранным, и думала, как это они не устают от тусовок? Что ими движет? Постоянное ощущение праздника или желание быть замеченным каким-нибудь светским фотографом и попасть в кадр?

Вокруг роскошные автомобили. За их тонированными стеклами скучают водители. Масса девушек на выданье прогуливаются с бокалами в руках, обсуждая самых завидных и богатых женихов, которые с некоторых пор перестали меня интересовать.

Несмотря на меркантильную сущность, которая начала проявляться во мне с самого раннего детства, я чувствовала себя далекой от этих людей и не понимала те проблемы, с которыми приходилось им сталкиваться. Я поняла, что меня совсем не интересуют разговоры о том, поехать ли этой зимой в Куршевель или нет. Все эти вернисажи, презентации, открытие ресторанов и бутиков и различные модные показы остались где-то в далеком прошлом, и мне начало казаться, что я не имею к ним никакого отношения. Все эти нереально красивые девушки и успешные мужчины со своими светскими беседами и интригами больше не имели ко мне отношения, и, глядя на этих празднующих день рождения людей, больше половины из которых даже не были знакомы с именинником, я чувствовала себя неуютно. Мне казалось, что их светские беседы слишком глупы, потому что в них обсуждались только одни и те же вопросы: где, с кем и когда.

После всего того, что со мной произошло, у меня абсолютно пропал интерес к светской жизни.

Тусовщики живут по своим, ими же придуманным законам. У них своя субкультура, которая непонятна тем, кто не имеет ничего общего с тусовкой. Москва ассоциируется у тусовщиков с витринами дорогих бутиков, модными ресторанами, с фейсконтролем в элитных клубах. Многие из завсегдатаев тусовки стали публичными и известными всей стране людьми. С экранов телевизоров они говорят нам о своей любви к России, но в жизни предпочитают любить ее на расстоянии, проводя слишком много времени за границей. В январе у них Куршевель, в марте — Лондон, в мае — Канны, в июне — Сен-Тропе.