Все твои совершенства - Колин Гувер

Я знаю, что сейчас должна спросить его, о чем он думает. Должна сказать ему, о чем думаю я. Настал момент, когда я должна быть с ним честной и признать, что, возможно, нам следует открыть шкатулку.

Но вместо того, чтобы проявить мужество и наконец сказать правду, я задыхаюсь от малодушия. Я отвожу от него взгляд и закрываю дверь.

Мы возобновляем свой привычный танец.

Сегодня каждая минута, проведенная с ним, удивляет меня больше, чем предыдущая.

Каждый раз, когда он открывает рот, улыбается или прикасается ко мне, у меня возникает только одна мысль: «Как угораздило Сашу променять этого парня на Итана?».

Для нее – мусор, для меня – сокровище.

Его родительский дом оказался именно таким, как я себе представляла. Смех, разговоры и родители, которые смотрят на него как на дар Божий. Он младший из четырех детей и единственный мальчик. Сегодня мне не удалось познакомиться с его сестрами: две из них живут за пределами штата, а третья не смогла прийти на обед.

Грэм унаследовал внешность от папы. Его отец – крупный мужчина с грустными глазами и веселой душой. Мать миниатюрная, ниже меня ростом, но держится с уверенностью, даже увереннее Грэма.

Ко мне она отнеслась настороженно. С одной стороны, ей явно хочется, чтобы я ей понравилась, с другой – не хочется, чтобы ее сыну снова разбили сердце. Должно быть, ей когда-то понравилась Саша. Она пытается выведать о наших «отношениях», но Грэм не кормит ее ничем, кроме басен.

– И как давно вы встречаетесь?

Он обнимает меня за плечи и говорит:

– Не очень долго.

День.

– Грэм уже виделся с твоими родителями, Квинн?

Грэм говорит:

– Несколько раз. Они чудесные.

Никогда. И они ужасны.

Его мать улыбается.

– Очень хорошо. Где вы познакомились?

– В моем офисном здании, – говорит он.

Я даже не знаю, где он работает.

Грэму это доставляет удовольствие. Каждый раз, когда он придумывает о нас очередную байку, я сжимаю его ногу или толкаю локтем, пытаясь подавить смех. Вот он рассказывает матери, что мы встретились у торгового автомата:

– Ее «Твизлеры» застряли в автомате, поэтому я сунул доллар и купил другую пачку, чтобы ее пачка выскочила. Но ты не поверишь, что случилось.

Он смотрит на меня и призывает врать дальше.

– Расскажи им, что было потом, Квинн.

Я сжимаю его ногу так сильно, что он морщится.

– Его «Твизлеры» тоже застряли в автомате.

Грэм смеется.

– И ты в это веришь? Ни один из нас не ест «Твизлеров». Поэтому я пригласил ее на обед в ресторанный дворик, а все остальное – выдумка.

Мне приходится прикусить щеку изнутри, чтобы удержаться от смеха. К счастью, он был прав насчет маминой стряпни, так что я больше ем, чем говорю. Его мать потрясающе готовит.

Когда она идет на кухню допекать пирог, Грэм говорит:

– Устроить тебе экскурсию по дому?

Я хватаю его за руку, и он выводит меня из столовой. Как только мы оказываемся наедине, я толкаю его в грудь.

– Ты раз двадцать солгал родителям меньше чем за час!

Он хватает меня за руки и притягивает к себе.

– Но было же весело, разве нет?

Я не могу удержаться от улыбки.

– Да. Ужасно весело.

Грэм наклоняется к моим губам и целует меня.

– Ты хочешь типичную экскурсию по типичному дому или предпочитаешь спуститься в подвал и посмотреть на мою бывшую детскую?

– Это даже не вопрос.

Он ведет меня в подвал и включает свет.

На лестничной клетке на стене висит выцветший плакат с изображением периодической системы химических элементов. Мы спускаемся по лестнице, он щелкает еще одним выключателем, и перед нами открывается комната подростка, которая выглядит так, будто ее не трогали с тех пор, как он съехал. Словно это секретный портал прямо в сознание Грэма Уэллса. За обедом я наконец-то узнала его фамилию.

– Она не хочет делать здесь ремонт, – говорит он, пятясь в комнату. – А мне все еще приходится спать здесь, когда я у них ночую. – Он пинает баскетбольный мяч, лежащий на полу. Мяч сдулся, поэтому едва катится. – Ненавижу это все. Напоминает мне старшие классы школы.

– Тебе не нравилось в старших классах?

Он быстро обводит рукой комнату.

– Химия и математика интересовали меня больше, чем девчонки. Представь, каково мне было в старших классах.

Его комод завален наградами за успехи в учебе и фотографиями в рамках. Ни одного спортивного трофея в поле зрения. Я беру одно из семейных фото и подношу к глазам, чтобы рассмотреть. Это фотография Грэма и трех его старших сестер. Все они всячески выказывают любовь к матери. А в центре другой фотографии – долговязый подросток с брекетами на зубах.

– Ну и ну!

Он стоит у меня за спиной, заглядывая мне через плечо.

– Я тогда был ходячей иллюстрацией к брошюрам про трудный возраст.

Я кладу фотографию обратно на комод.

– Теперь по тебе этого не скажешь.

Грэм подходит к кровати и садится на одеяло с картинками из «Звездных войн». Он откидывается на локти и восхищенно смотрит на меня, пока я продолжаю оглядывать комнату.

– Я уже говорил тебе, как мне нравится это платье?

Платье как платье. Я не готовилась специально к встрече с родителями человека, с которым даже не хожу на свидания, поэтому у меня оказалось не так много чистой одежды. Я выбрала простое темно-синее хлопчатобумажное платье, а поверх надела белый кардиган. Когда я вышла из спальни одетая для поездки, Грэм по-морскому отдал мне честь. Я сразу же повернулась, чтобы пойти и переодеться, но он поймал меня и сказал, что я выгляжу прекрасно.

– Говорил, было дело, – отвечаю я, поворачиваясь на каблуках.

Его взгляд медленно скользит по моим ногам.

– Хотя не буду врать. Лучше бы надела костюм для дайвинга.

– Больше никогда не буду рассказывать тебе сны.

– Будешь, куда ты денешься, – со смехом говорит Грэм. – Каждый день нашей совместной жизни.

Я улыбаюсь и поворачиваюсь, чтобы прочитать грамоты, висящие на стене. Их у него целая куча.

– Ты интеллектуал? – Я бросаю на него взгляд. – В смысле, вправду умный?

Он пожимает плечами.

– Просто немного выше среднего. Побочный эффект того, что был ботаником. Чтобы заигрывать с девчонками, я совершенно не годился, вот и занимался в основном зубрежкой.