Мой ангел-хранитель - Барбара Картленд

Маркиз был очень тронут, что ему принесли цветы из замкового парка.

Достигнув подножья лестницы медленным и очень осторожным шагом, Жан-Пьер посмотрел на троих детей, ожидавших его.

Мейвис Жан-Пьер, конечно, знал, а Руперт оказался таким, как он и ожидал.

Взглянув на Мариетту, маркиз был поражен.

Он предполагал, что девушка будет довольно милой, но теперь понял, что ошибался, называя Мейвис ангелом.

Малышка была херувимом, а ангелом — Мариетта.

Сходство сестер прослеживалось очень явно.

Маркиз никогда еще не видел такого прелестного и утонченного создания, как Мариетта с ее светлыми волосами и голубыми глазами.

Когда он подошел к детям, его глаза были прикованы к лицу девушки.

Маркиз остановился напротив Мариетты, и они какое-то время стояли, глядя друг другу в глаза, совершенно не в силах отвести взгляд.

Для Мариетты маркиз оказался всем, что она предчувствовала, и даже большим.

Девушка инстинктивно чувствовала, что хозяин замка хорош собой, но не ожидала, что он обладает такой притягательной внешностью и таким сильным духом: его энергия будто тянулась к ней.

Вот что она чувствовала, когда лечила его.

Но то был мужчина, сраженный болезнью и слабостью, теперь же он больше походил на греческого бога.

Сильного, здорового, неотразимого и привлекательного.

Молчание, конечно, нарушила Мейвис.

— Вы пришли, — сказала она, просовывая ладошку в руку маркиза, — теперь увидите большой-большой сюрприз.

— Как раз этого я и жду, — ответил маркиз, — и уверен, что очень ему обрадуюсь.

— Очень-очень обрадуетесь, — повторила Мейвис.

Девочка потянула его за руку в коридор.

Маркиз понял, что они идут по направлению к гостиной и задался вопросом, что его может там ждать.

Что бы это ни было, Мейвис настолько оживилась, что чуть ли не танцевала рядом с ним.

Дверь была закрыта, но Руперт прошел вперед, чтобы распахнуть ее.

В следующий миг маркиз вошел в гостиную и застыл в крайнем изумлении.

Комната, которую он видел перед собой, словно появилась из его мечтаний.

Начищенные канделябры сверкали в солнечном свете, а расшитые занавеси красиво обрамляли окна.

Пол застилал обюссоновский ковер.

Комната теперь могла похвастать диванами, креслами, столом и, что самое поразительное — картинами.

Маркиз огляделся вокруг, пытаясь понять, не обманывает ли его зрение.

Потом он заметил, что у стены, противоположной камину, стоят навытяжку какие-то люди.

Когда он посмотрел в их сторону, они принялись хлопать в ладоши и приветствовать его.

Все это было так неожиданно и так оглушающе, что впору было подумать, не спит ли он на самом деле.

В следующий миг рядом с ним зазвучал нежный голос, и Мариетта по-английски сообщила:

— Эти люди сделали все это для вас и работали бесплатно, потому что восхищаются вами и питают глубокую привязанность к замку.

Маркиз подошел к каждому, чтобы пожать руку. Сначала он поздоровался с Леоном, а потом поочередно со всеми, кто с ним работал.

Все они воевали, и маркиз спрашивал, в каком полку и где кто служил.

Из того, как они отвечали и как смотрели на маркиза, Мариетта поняла, что была права.

Они считали его героем.

Только когда маркиз пожал руку последнему, девушка предложила:

— Я подумала, вы захотите пригласить людей выпить с вами в столовой вина.

Тогда маркиз произнес несколько слов.

Он начал с того, что поблагодарил всех, сказав, что сюрприз в гостиной был самым прекрасным за всю его жизнь. Затем маркиз сказал, что невозможно передать, как он расстроился, когда увидел свой дом в состоянии, в котором тот находился сразу после его возвращения.

Он от всей души поблагодарил их за то, что они сделали для замка.

Закончил маркиз словами:

— Я хочу пообещать вам кое-что. Если это представится возможным — а я уверен, что представится — в будущем я возьму на работу каждого, кто мне помогал.

Снова раздались возгласы одобрения, и люди проследовали за маркизом и Мариеттой в столовую. Эта комната тоже приобрела куда лучший вид, хотя оставалось еще многое доделать.

Стулья из столовой сохранились в погребе и отличались изящной резьбой с позолотой.

«Эти стулья достойны скорее короля, — подумала Мариетта, — чем просто маркиза».

На стенах висели четыре огромных портрета предков маркиза, производивших весьма внушительное впечатление.

Бокалы и вино, которое разливали месье Мало и Густав, придавали обеденному столу гостеприимный и торжественный вид.

Каждому хотелось рассказать маркизу о том, что они успели сделать.

Как Мариетта нашла сокровища, заложенные кирпичами в погребе, поведал Леон.

— Должно быть, их спрятали туда, — сказал он, — два молодых человека, которых потом убили в начале войны.

— Как вам пришло в голову, — спросил у Мариетты маркиз, — что такие замечательные вещи спрятаны там, где меньше всего этого можно было ожидать?

— Я помолилась святому Антонию, — ответила она просто.

— В таком случае, мы, конечно же, должны как можно скорее вознести благодарность этому святому, — улыбнулся маркиз.

— Думаю, у отца Бернара найдутся соображения по этому поводу.

— Это священник, который живет в поселке?

Мариетта кивнула.

Она подумала, что еще будет масса времени, чтобы рассказать маркизу об отце Бернаре; и его, несомненно, порадует, что священник пообещал учить Руперта, чтобы мальчик смог поступить в хорошую школу.

«Мне так много всего нужно обсудить с маркизом, — сказала себе Мариетта. — Ах, если бы он только согласился меня выслушать!»

В данный момент Жан-Пьер слушал человека, который сражался с англичанами и потерпел поражение в битве при Ватерлоо.

«Как великодушно со стороны людей, — подумала Мариетта, — что они не питают злобы ни ко мне, ни к детям из-за того, что мы англичане».

Все разговаривали и пили вино, пока Мариетта не сказала, что, поскольку для маркиза это первый день внизу, он не должен перенапрягаться, и сейчас его ждет ленч.

— Мы вернемся к работе, месье, — прозвучал высокий голос Леона. — Нужно очень многое сделать, а мы еще не принимались за бальную комнату.

— Как только замок будет восстановлен настолько, насколько вы сможете это сделать, — сказал маркиз, — я устрою праздничный вечер, чтобы все, кто живут в поселке, смогли прийти и посмотреть, каким он стал.