Джинсы мертвых торчков - Ирвин Уэлш

– Доктор Маккоркиндейл до шестого января в отпуске.

В общем, возвращаюсь на автобусе в город. Ну и колотун, сука: табло от холода горит, а губы трескаются. Заруливаю в «Бутс», чёбы купить губной мази и гондонов.

Он же не какой-нибудь там бомжара, и нет смысла прочесывать авто- или ж/д вокзалы, так что я решаю потереться по гостиничным холлам. Там хоть тепло. Лавэ у Юэна есть, но он такой прижимистый кальвинистский мудозвон, что не станет раскошеливаться на «Балморал» или «Каледониан». Это должна быть практичная, чистенькая бюджетная сеть, так что я захожу в парочку и шарюсь: там дофига вафлеров по продажам и маркетингу, но никаких зашкваренных колинтонских подиатров нет в помине.

Следуя той же логике, я сомневаюсь, что Юэн пошел бы в первоклассное эскортное агентство. Готов поспорить, он кантуется по саунам, получая кайф от самого факта: какая-то его часть возбуждается от потенциального унижения, если его застукает коллега по работе. Да, я считаю, он подсознательно стремится к скандалу. Захожу на парочку хат в стиле Мэри Тайлер Мур: одна в северной части Лита, другая в Новом городе, и показываю рождественскую фотку Юэна у себя на телефоне, но никаких признаков узнавания не замечаю.

Эти вульгарные заведения с их задрипанной пу́бличкой меня угнетают. Местечко в Восточном Новом городе напоминает обшарпанное госучреждение восьмидесятых. В никаком вестибюле чувствуешь себя так, будто пришел поставить штамп в паспорте, а не кинуть кому-то на клык. Выхожу на улицу, собираясь на сегодня закончить и вернуться с пустыми руками к разъяренной Карлотте, как вдруг слышу: за спиной кто-то появляется. Потом чей-то голос окликает:

– Эй, браток, погодь минутку.

Оборачиваюсь и вижу то, что можно назвать лишь полнейшим уебищем. Глаза-щелочки сосредоточенно меня сверлят, предвещая крупные неприятности. Дорогой на вид костюм выглядит поношенным и как бы отсыревшим, словно этот тип не снимал его в сауне. Я его знаю: отмороженный пиздюк, руководит несколькими такими заведениями, на него когда-то работал Терри. Это хреново. Когда незнакомец обращается к тебе «браток» таким тоном, это всегда хреново.

– Сауны прочесуешь и за какого-то парня спрашуешь?

– Угу. – Перехватываю инициативу и показываю фотку на телефоне.

– Ну, ежли сыщика с сибя корчишь и к легашам не идешь, то чё-то тут некошерно, – говорит этот говнюк.

Боженька сварганил ему ебало, когда сидел с запором на толчке и придумывал слово «ехидный». Не лучшая работа Творца, чего уж.

– Парень чутка замешан в секс-скандале, – объясняю. – Хозяйка иво – моя сеструха, и она застукала, как он налево ходил. С дома иво вытурила. А щас хочет, чёбы он вернулся. Подумал, может, он блядует где, от и все.

Этот пиздюк все время переводит раскосые недобрые кумушкины глазки с экрана на мое табло. Потом вдруг говорит:

– Я в курсах за тибя! Больной они тибя звали!

Видимо, они – это такие же, как он, отсталые идиоты, родившиеся в результате совокупления двух хрюкающих даунов – сестры и брата.

– Ха… Давно уже за эту кликуху не слыхал.

– Угууу… Ты щас там в Лондоне кантуешься. С Лео и с этим греческим пиздюком, как иво…

Сердце у меня малехо екает. У этого слабоумного плода кровосмешения длинные руки, а его друзья-уебаны с мозгами инфузорий не запрограммированы на то, чтобы отказываться от своих инстинктивных целей. Если он с ними кучкуется, то спрятаться негде, и значит, мне поневоле придется сотрудничать.

– Андреас… Да, Лео, классные парни. Но это все в прошлом. Сейчас у меня респектабельная служба знакомств. У нас есть приложение…

– Ты ж литский парень, – укоряет он, – с Франко Бегби ходил.

– Угу, – соглашаюсь.

Ненавижу, когда эти кретины употребляют слово «ходил», меня бесит их убогая гангстерская ссанина, и я не могу поверить, что слышу сейчас фамилию Бегби: этот буйный психопат умудрился выбраться из тюряги, вытянув билет сраного хуйдожника. Кошмар все мрачнее с каждой секундой. Темно и холодно, у меня бодун, и я мечтаю о диване. Даже словесные нападки и холодность Карлотты, наверное, меркнут в неуютной близости этого уебана. Теперь уже ветер хлещет мне в лицо ледяным блядским дождем.

– Ну, меня не колышет, кто ты там, просто не заходь на мою территорию и не суй свою сопатку. Всосал?

– Ну, я и не совал, в натуре. Как я уже объяснил, я искал своего зятя. Он хирург и…

Не успеваю глазом моргнуть, как он вышибает с меня воздух острым, как нож, ударом под дых… Не могу вздохнуть, цепляюсь рукой за перила. Мимо под дождем проходят люди, кто-то стоит на автобусной остановке, другие курят возле паба. Никто из пиздюков даже не заметил, как этот хер на меня напал!

Смотрю в его безжалостные глаза.

– А трубу я забиру, – показывает на мобилу у меня в руках.

– Мой телефон… Нахуя?..

– Не заставляй миня повторять.

Отдаю телефон, ненавидя себя и пытаясь отдышаться. Убежать или дать сдачи – для меня не вариант в данный момент времени, да, видать, и в любой другой. Этот пиздюк – убийца.

Он небрежно вбивает свой номер в мой телефон, звонит самому себе и слушает сигнал на своем. Отдает мой мобильник мне:

– Щас у нас контакты друг друга есть. Кароч, введу тибя в курса, если этот парень объявится. Ну а пока держись, нахуй, подальше от моей территории, если тока муа не приглашу. Так?

– Так, – снова могу дышать. – Спасибо… ценю, – а про себя думаю: «Если у этого пиздюка есть нормальные шалавы, я всех переманю к себе в эдинбургские „Коллеги“, а его будут каждый день опускать на петушином крыле Сохтона, в пресловутом бордовом свитере»[26].

– Лады, я, кстати, Виктор – Виктор Сайм, – говорит пиздюк, и мне еще стремнее от его склочной хабалистой интонации и руки, положенной мне на плечо. – Я введу тибя в курса, если услышу за этого, – он обыгрывает слово, – херурга. И прости, чё тыкнул малехо, а то кругом борзых пиздюков дофига, и надо малехо позицию обозначить, – лыбится он. – Но если ты в курсах за таких, как Лео и, само собой, Фрэнк Бегби, то тада я не против.

С радостью расстаюсь с этим пиздюком, но, как только сворачиваю за угол, от него приходит эсэмэска: «Я не забуду. Вик С.».

А в придачу – смайлик, который еще никогда не казался мне таким зловещим.

Нахожу галимую кафешку и сажусь, пытаясь успокоиться за чашкой чая. Этот ебаный город! Надо отсюда выбираться. И нахуй независимость Шотландии: мы в два счета превратимся в бандитское государство, управляемое таким вот быдлом, как этот пиздюк Сайм! Все так: от старых стереотипов не избавиться, какими бы шаткими они ни казались. На этой ноте прямиком перехожу к Джусу Терри.