Решение номер три - Владимир Михайлов

– Кто-то ошибся. Листвен или я. По-моему, Листвен. А по-твоему?

– Возможно, вы оба правы.

– Ну конечно. И ты, жена, права тоже!

– Ты не допускаешь, что разговаривал с двойником?

Ястреб поджал губы. Покачал головой:

– Конечно, как говорил тот аббат, «чувства могут нас обманывать, а Аристотель никогда не ошибался». Но только чувства тут ни при чём. Мы получили его карту из Президентской команды, верно? Я уверен, что каждая характеристика в ней соответствует истине. Так вот, я общался с человеком, в котором всё было согласно с картой – все девятнадцать позиций. Ты полагаешь, что у двух разных людей возможно совпадение по всем девятнадцати?

Младой помолчал. Потом пробормотал:

– Первая ошибка в послужном списке Листвена? Тоже невероятно.

– Но он-то вряд ли мог сделать анализ по девятнадцати?

– Скорее всего, не мог. Но и ошибиться – просто так? Такого не бывает. Тогда – на «Сатире» улетел двойник? Куда, зачем? Чтобы совершить уничтожение номер два? Думаешь, Смоляр рискнул бы передать ему, да и вообще кому угодно, формулы триады, время, место?..

– Есть и разгадка попроще.

– Ну-ну?

– Это не Листвен. Это как золотые визитки: демонстративная подставка Смоляра. И авторы – те же. Хотя мы не знаем пока – кто это.

– Хочешь сказать, что некто владеет нашим шифром этого дня и часа и самого высокого уровня? С поправкой на расположение планет?

– Сообщение пришло именно так?

– Естественно. Иначе я не стал бы и читать его.

– Не знаю, – сказал Ястреб после паузы. – А куда ушёл «Сатир»?

– Ищем. Пока не обнаружен. И власти шарят – с тем же результатом. С нулевым.

– М-да.

– Что будем делать?

– Думать – что другого остаётся?

– В какую сторону думать?

– А по всем сторонам. Думать и искать. Где-то должны же храниться и сами триады, и условия их применения – раз уж Смоляр разыскал их…

– Допускаю, что всё это уже – в его личном архиве.

– Хранители такой информации редко не оставляют её копий хотя бы. Будем искать копии. Мы ведь не коллекционеры, мне нужен текст – пусть он даже будет записан на нестиранной портянке.

– Обозначим это как направление один. Дальше?

– Надо полагать, где-то у властей имеется достаточно точный реестр всего, чем владеет Смоляр?

– Я уже спрашивал. Такой есть. Немалая коробка кристаллов – названия, расположение, характеристики и всё прочее.

– Это нужно мне – немедленно.

– Надеешься…

– Да ни на что я не надеюсь. Но надо же что-то делать!

– Надеешься. На удачу.

На этот раз Ястреб промолчал. В свою удачу он верил всегда. Но никогда в этом не сознавался.

Главное – система. Ястреб всю жизнь исповедовал это правило, и если бы не оно, он вряд ли извлёк бы какую-то пользу из той кучи кристаллов, какую представлял собой реестр собственности Смоляра, поскольку на всех без исключения обитаемых мирах Галаксии её было очень, очень много. Промышленные предприятия. Финансовые. Торговые. Научные. Юридические. Строительные. Транспортные. Развлекательные. Добыча, обработка, переработка, перевозка, продажа изделий, технологий, территорий и вообще – всего, что только можно купить и продать по закону, а если по закону не получалось – Смоляр не унижался до его нарушения: он просто-напросто добивался принятия нового закона в ста случаях из ста. Деньги могут всё.

Таким образом, размышлял Ястреб, с лихорадочной быстротой просматривая то один, то другой кристалл, по сути дела, Смоляру принадлежало уже восемь десятых, если только не девять, всей собственности, какая вообще существовала в Галаксии; даже некоторые из планет (не из крупных, разумеется) находились в его полном владении: в своё время он ссужал власти деньгами под залог этих небесных тел; возвратить долги властям оказывалось, естественно, не под силу, и залоговые объекты в соответствии с законом переходили в собственность кредитора. Создать такую империю на протяжении всего лишь одной жизни было бы невозможно. И действительно, на самом деле Смоляр лишь продолжил дело, начатое давным-давно многими Домами и Семьями; самому же ему удалось лишь объединить все кланы в единый организм по формуле «2У»: убедить или убить. Поэтому из всей гигантской номенклатуры собственности непосредственно на его имя было записано не так уж много; однако аналитики Служб без особого напряжения проследили все связи и убедились в том, что от великого множества компаний, трестов, концернов, холдингов и групп нити неизбежно приводили в одну и ту же точку, и в этой точке всегда находился Смоляр, и никто другой.

Было лишь одно, чего он до сих пор не смог купить официально: полная и законная власть. Будь Смоляр к этому времени постарше, он, возможно, удовлетворился бы тем, что фактическая-то власть всё равно была в его руках; управлял бы без особых забот из-за кулис, являясь режиссёром всего гигантского спектакля Бытия. Но он был в расцвете лет и сил, ещё в возрасте актёра, а не постановщика, и ему, кроме прочего, хотелось ещё и оваций, и букетов.

Стыдно сказать, думал дальше Ястреб, но могучий владыка вернее всего просто завидует чёрной завистью какому-нибудь патлатому сутенёру, которого принято сегодня считать сладкопевцем номер один и который на самом деле стоит не больше пачки сигарет; вот зависть его и погубит, как многих уже губила…

И в самом деле: покупая поодиночке и целыми пачками депутатов и министров, генералов и прокуроров, он никак не мог стать собственником того, что все они, вместе взятые, и составляли: государственной власти. Потому что для этого следовало или быть назначенным в качестве официального преемника – а это было в возможности одного лишь Президента Галаксии; либо же победить на всеобщих выборах. Смоляр, надо полагать, понимал, что второй путь успеха ему не принесёт, сколько бы денег ни вложить в избирательную кампанию: рядовой гражданин не любит супербогачей, сколько бы добра они ему ни сделали и чего бы ни сулили. Не любит и потому, что завидует, и ещё поскольку убеждён: таких денег честным трудом не нажить, значит, неизбежным было воровство, а его самого не раз так или иначе уже обкрадывали. В былые времена магнаты на выборах пользовались успехом; но с тех пор людям надоело разочаровываться. Так что вложи он сколь угодно большие деньги – их возьмут, пообещают – но проголосуют против, если даже к каждому избирателю приставить своего парня: народ давно научился втирать очки, безмятежно глядя при этом прямо тебе в глаза. Не было бы проблемы, если бы подсчёт голосов вёлся людьми; но этим с давних пор занималась электроника, а она находилась под контролем Служб, Службы же (если говорить не об отдельных работниках, а об организациях в целом) воспринимали Смоляра как изначальное зло и постоянный упрёк им; иначе они и не могли бы существовать. Те же в Службах, кто мыслил реалистически и вовсе не отворачивался от возникавших искушений, прекрасно понимали, кроме всего прочего, что золотые ручейки текут в их сторону лишь до тех пор, пока Смоляр не пришёл к законной власти, потому что тогда – зачем он станет на них тратиться? Поэтому их вполне устраивал статус-кво, и если они не очень стремились Смоляра уничтожить, то во всяком случае никак не хотели возводить его на престол: в Службах тоже не дураки сидят.