Официантка - Мелисса Натан

Мэтт что-то пробормотал. Мать прекрасно понимала его бормотания и ворчания. Точно так же, как понимала его детские воркования, и это доказывало тот факт, что у них было взаимопонимание. Это значило, что она прекрасно понимала его подростковые метания, однако не оставила ему другого выбора, кроме как разговаривать с ней на ее языке.

— Пардон? — переспросила она.

— Бубубу.

— Что?

— Договорились, — четко сказал Мэтт.

Так что в последний день семестра он ехал на автобусе в окружении своих идиотских одноклассников, которые, по-видимому, ничего не имели против того, что едут к нему домой. Он был единственным, кто, казалось, совершал путешествие в ад. Тем более что потом над ним наверняка будут издеваться из-за его матери всю его оставшуюся жизнь. Мэтт надеялся, что мать могли задержать на работе и она забыла о своей части сделки, а именно — вине и пирожках с мясом. Он не рассказал об угощении друзьям, зная, что это только прибавит им поводов для издевок. Его поразило, что они согласились поехать с ним, вместо того чтобы пошляться где-нибудь со своими подругами. Однако, похоже, они с удовольствием согласились поехать и посмотреть его дом. Он боялся даже думать, какие последствия может иметь эта поездка.

Его сердце забилось сильнее, когда он увидел мерцающий свет в гостиной своего маленького дома. Его мать не задержалась на работе. Он вставил ключ в замок и, открыв дверь, посторонился, пропуская одноклассников.

— Привет, мальчики! — раздался голос матери.

— Здравствуйте, миссис Дэвис, — вежливым хором ответили ребята.

— Вы, наверное, замерзли. Снимайте ботинки и пальто, вас ждут горячие пирожки с мясом, — живо сказала Сандра.

Пальто и ботинки были оставлены рядом с Мэттом, и его одноклассники рванулись по коридору.

— АККУРАТНО! — потребовал из кухни голос Сандры. Ребята вернулись, аккуратно сложили свои вещи и пошли обратно на кухню.

Ощущая себя кастрированным, Мэтт стоял рядом с Дазом, Си и Тони на маленькой кухне, глядя на свою крошечную мать, вытаскивающую из духовки пирожки и выкладывающую их на тарелку. Он не знал куда смотреть. Он смотрел на кухню глазами своих одноклассников и чувствовал стыд за ее величину и запущенность. А потом он посмотрел их глазами на свою мать и почувствовал себя униженным ее девичьим хвостом, в который были убраны волосы, и ее новыми джинсами с заниженной талией. Как может так одеваться нормальная мать? Мать Тони всегда надевает вельветовые костюмы, и мать Си тоже всегда выглядит солидно. Мэтт видел, как мелькает голое тело его матери между джинсами и короткой кофточкой, и ему хотелось умереть.

А потом ему стало стыдно за то, что ему было стыдно. Он попытался избавиться от двойного чувства вины, стать безразличным или загордиться, но застрял где-то посреди этих двух состояний.

— Скоро приготовятся еще пирожки, — сказала Сандра, протягивая ребятам тарелку.

Поблагодарив, все по очереди взяли по пирожку и салфетке. Некоторые даже правильно выговаривали слова, отказавшись от сленга. Мэтт такого еще никогда не слышал.

— Итак, сейчас я покажу вам елку, — сказала его мать, идя в гостиную, — только не крошите там.

И ребята покорно пошли за ней. До Мэтта донесся смех.

Маленькая комната показалась ему еще меньше чем обычно. Напротив дальней стены, между креслом и окном, стояла самая большая елка из всех, что Мэтт видел раньше. На полу стояли знакомые коробки с гирляндами и игрушками, мгновенно навеявшими ему воспоминания о детстве. Борясь с нахлынувшими воспоминаниями, Мэтт понял, что его мать — гениальна. Обычно эта работа занимала у них двоих большую часть дня и была ужасно утомительной. По крайней мере, сейчас все будет сделано быстро и, возможно, компенсирует его стыд.

— Итак, — сказала Сандра, — нам нужно отодвинуть кресло, чтобы освободить для елки место, потом поставить ее в ведро и повесить на нее все это дерьмо.

«Господи, — подумал Мэтт, — а сейчас она пытается быть крутой».

— Мэтт, а ты почему не присоединяешься? — спросила она.

Интересно, она его ненавидит? Такая мысль еще ни разу не мелькала у него в мозгу, но теперь это казалось вполне возможным.

— Скажите, вы все собираетесь в Гластонбери после колледжа?

Они закивали, а Мэтт вздохнул с облегчением. Покачав головой, его мать присела на ручку дивана.

— У вас хорошие оценки в этом семестре?

Мэтт перестал дышать. Опустив голову, Даз пробормотал:

— Я так не думаю. Знаете, мы были немного заняты…

— Заняты?

— Угу.

— Слишком много секса, не так ли?

Ребята неловко рассмеялись. «Я просто покончу жизнь самоубийством, — подумал Мэтт, — никто не заметит».

— Ну, так… а эти девочки, — спросила его мать, — у них тоже плохие оценки?

— О нет, — подал голос Си, — они хорошо учатся.

— Это нормально, — вмешался Даз, — никто не ждет от нас таких же хороших оценок, как у девчонок.

— А вы сами? — спросила Сандра. — Вы хотите, чтобы девчонки учились лучше вас? Хотите боссов-женщин?

— Ну, этого не случится, — резко возразил Си.

— Нет, у нас все будет нормально, — сказал Даз.

— А почему вы так считаете? — спросила Сандра.

— Ну, так все закончится тем, что они понарожают детей, разве нет? — улыбнулся Даз.

Они все гордо посмотрели на нее. А она смотрела на них.

— Ну, хватит! — почти выкрикнул решивший вмешаться Мэтт. — Давай мы просто сделаем то, что нужно. И все.

— Да, конечно, — сказала мать изменившимся тоном, что могли заметить только Мэтт и собака.

Ребята принялись всячески заверять ее в том, что с ними елке ничего не грозит, а Мэтт, закрыв за матерью дверь, повернулся к ним.

Он ожидал смеха, оскорблений и тычков.

— Ты зачем это сделал? — спросил Даз. — Мы же разговаривали.

— Вот именно, — добавил Си. — Дурак какой-то.

— Ну, — начал было Мэтт, — я…

— Ладно, — перебил его Даз, — я включу музыку. Си, ты и Тони поставите елку в ведро. Мэтт, ты готовь гирлянду.

— Но… — снова начал Мэтт.

— Давайте сверим часы, — сказал Даз, — сейчас пять минут восьмого.

Они сверились.

— Начали! — скомандовал Даз. И так они и сделали.

Скрестив ноги, Джон сидел на коврике в гостиной и неверяще смотрел на Сьюки, сидящую напротив него. За такое поведение он не собирался помогать ей переписывать ее резюме.

— Пардон? — переспросил он.

— Я, — медленно и четко повторила Сьюки, — собираюсь проникнуть внутрь тебя.