Капкан для MI6 - Ирина Дегтярева

Васильев призадумался, стоит ли его клиенту подписывать протокол, нельзя ли выжать из этого взрыва какую-нибудь выгоду? Но все же дал добро.

Ермилову очень хотелось посмотреть на встречу Дедова с женой, и он вышел в коридор вместе с Юрием, которого вывел конвой.

— Что все это значит? — спросила она, увидев мужа. — Этот арест…

Юрий рванулся было вперед, но конвойные придержали его за локти.

Олег Константинович кивнул им, и они отступили назад, отпустив Дедова.

— Что все это значит? — громким шепотом повторила она. — Для чего все это? Адвокат сказал, тебя подозревают в превышении должностных полномочий. Я не понимаю. Ты воровал?

— Не говори глупостей! Ни о каком воровстве не идет речи. Это же все для вас — для тебя и детей…

— А ты спросил нас? Нужно ли нам это? Что теперь? Ты будешь сидеть? А мы? Я не работаю! Об этом ты подумал?

— Тамарочка! Все уладится…

— Вот уж не надейся, — зло рассмеялась жена. — Он сказал, что ничем не поможет. Как бы еще хуже не стало… Вот тут вещи.

Конвойный забрал пакет.

— Тамарочка, все равно. Все будет хорошо. Я никогда тебя не обманывал, ты ведь знаешь… — Дедов заискивающе пытался взглянуть ей в глаза. Но она не смотрела на него.

— Ни я, ни дети не имеют отношения к твоим махинациям. И к тебе тоже…

Тамара повернулась и устремилась по коридору прочь. Дедов с трудом стоял на ногах…

«Лавина все-таки обрушилась ему на голову, догнала его, — подумал Ермилов, вспомнив свою вчерашнюю ассоциацию, посетившую его при первом допросе Дедова. — Вот это женщина! Не хотел бы я такую жену. Двумя-тремя фразами разорвала Юру похлеще давешнего взрыва. — Мысль о взрыве напомнила о Егоре. — Надо доложить о случившемся Карпенко и ехать в больницу. Может, необходимы лекарства, кровь? Какая у него группа крови?»

Дедова увезли. Допрашивать его не было ни желания, ни времени, да и не о чем пока — надо собраться с мыслями.

Карпенко неистовствовал:

— Что все это значит? Кто пронес в прокуратуру взрывчатку?

Олег коротко объяснил и добавил:

— Криминалист забрал контейнер, но выразил большие сомнения, что при той температуре плавления, при которой пусть и тонкие стенки металлической коробки покоробились, останутся следы содержимого. Впрочем, он обещал поколдовать над ящичком. Его заинтриговала вся эта эпопея со взрывом, дымом и высокой температурой, увеличившейся за несколько секунд.

— Думаешь, это контейнер Дедова? Нам удастся вменить ему то, что он покалечил нашего сотрудника?

— Он заранее предупредил, что контейнер ему не принадлежит. При свидетелях. Тут не подкопаешься. К сожалению, это тупик. А вот деньги очень кстати.

— Почему он не отказался от денег? Мог как и про контейнер сказать, мол, не мое.

— Думаю, обсудил с адвокатом. Купюры новые, отпечатки наверняка есть. Зачем отрицать очевидное. Но в случае, если он откажется от показаний… Я отдал деньги криминалистам. «Пальчики» Дедова тоже откатали. Поеду в больницу.

— Погоди, — Карпенко снял трубку телефона и попросил: — Света, соедини меня с Институтом скорой помощи Склифосовского.

Переговорив со справочной, Виталий Романович улыбнулся:

— Состояние стабильное. Ничего не нужно — ни лекарств, ни крови. Навещать пока нельзя — он в реанимации, но завтра уже, вероятно, переведут в общую палату. Сообщи его родственникам. Как только будет можно, надо, конечно, навестить. Попрактиковался парень, — покачал головой Карпенко. — Наверное, напрочь отобьет охоту работать в прокуратуре.

* * *

Кипрские ночи очень темные. Никосию окутала духота. Словно и не приближалась осень с дождями и ветрами. Днем на побережье уже штормило, ветер гудел, подгоняя рассыпанные по барашкам волн разноцветные паруса виндсёрферов. Вода в море сильно посвежела, но в кипрской столице летний жар затаился, словно в своей берлоге залег на зимнюю спячку.

В вестибюле посольства горел тусклый свет. Снаружи периметр охраняли местные полицейские. В дежурке пахло кофе и бубнил маленький телевизор. Дежурили двое пограничников. Один — постарше, капитан, с сухощавым лицом, с богатыми усами и с продольными морщинами по щекам, другой — помоложе, высокий, чуть полноватый, загорелый до красноты — сразу видно, недавно приехал и дорвался до солнца.

— Слыхал, нашего торгпреда посадили? — Молодой переставил автомат Калашникова со стула на пол.

— Да мало ли кто чего болтает. И ты, Женька, не болтай. Вон по телику передают, что Гусинского в розыск объявили, так что, думаешь, поймают? Держи карман шире.

— Но наш-то, Дедов, не Гусинский. Рангом пожиже. Я когда приехал, он с семьей уезжал. Видел его. По-моему, подкаблучник. Жена такая расфуфыренная. Что он мог натворить, что арестовали, лишили дипломатической неприкосновен-ности?

— Как известно, в тихом омуте… — Капитан привычно пробежал глазами по мониторам.

Вдруг экраны один за другим начали гаснуть.

— Что за… — выругался охранник.

Но следом за камерами и мониторами погас телевизор и все электричество в здании посольства. Мельком глянув сквозь бронированное стекло дежурки, он заметил, что погасли и уличные фонари и вроде бы вся улица погрузилась в темноту. Это успокаивало — значит, отключение городское, скоро его исправят и нет неполадок в самом посольстве.

— Сейчас движок включится. Он на автомате стоит.

Но дизель, находящийся во дворе, молчал. Он хоть и был со звукоизоляцией, однако в дежурке его услышали бы.

— Блин, я же позавчера его проверял. Солярки под завязку! Пойду посмотрю. Попробую запустить вручную. Сиди здесь, смотри в оба.

Старший ушел, а Женька подтянул к себе поближе автомат и не решился включать фонарик. Иначе его будет хорошо видно в темноте — это как целеуказание. До поступления в пограничное училище он служил срочную и попал на Первую чеченскую войну. Женька запомнил, как хорошо видно даже крошечный сигаретный огонек в кромешной ночной темноте. На его глазах снайпер убил журналиста, который закурил, не прикрыв ладонью сигарету.

Почему сейчас вспомнил тот случай?… Ведь капитана вроде не насторожило отключение света. Наверное, тут такое бывает…

Время шло, на подсвеченном фосфором циферблате оно, время, уже убежало на десять минут, но капитан не появлялся — генератор молчал. Либо он не смог его завести, либо что-то случилось. Хотелось верить в первое, но интуиция сигнализировала о другом исходе.

Пока Женька решал задачу — пойти искать напарника, поднять тревогу или ждать по приказу старшего здесь, сработала пожарная сигнализация. В посольстве стояла новая система, работающая на встроенных аккумуляторах и с датчиками на батарейках.

— Час от часу не легче, — пробормотал он. Судя по сигналу, сработал датчик на втором этаже в кабинете Руденко. Охранник знал, чей это кабинет, и то, что вначале казалось простым недоразумением, теперь обретало совсем уж нехороший оттенок.