История службы государственной безопасности. От Александра I до Сталина - Олег Хлобустов

Правда, в следующем номере «Искры» в сообщении о том, что по приказу виленского губернатора фон Валя были избиты участники первомайской демонстрации, упоминалось, что «вполне достойным и при данных условиях необходимым ответом явилось произведенное 5-го мая покушение на фон Валя». (Губернатор Вильно был легко ранен, а покушавшийся на него Г. Д. Леккерт впоследствии казнен.)

Однако даже столь краткое замечание вызвало резкие возражения со стороны Плеханова, в связи с чем Ленину пришлось специально разъяснить, что эта строчка стала вынужденным компромиссом, поскольку члены редколлегии Мартов и Засулич посчитали необходимым выразить «моральную солидарность» с Леккертом.

На покушение Леккерта откликнулся и Виктор Михайлович Чернов, один из лидеров Партии социалистов-революционеров. В статье «Террористический элемент в нашей программе», соглашаясь с Лениным относительно того, что «вопрос о своевременности или несвоевременности, вреде или пользе террористических действий вновь возродился в революционной литературе», он заявлял: «Сколько ни высказывалось сомнений, сколько возражений ни выставляли против этого способа борьбы партийные догматики, жизнь в который раз оказывалась сильнее их теоретических предубеждений, террористические действия оказывались не то что просто нужными и целесообразными, а необходимыми, неизбежными».

Здесь мы видим прямо противоположную точку зрения на террор, которой придерживались члены Партии социалистов-революционеров. Полемика большевиков с эсерами продолжалась и позднее.

Летом 1903 года Ленин подготовил ко II съезду РСДРП специальную резолюцию, посвященную вопросу о терроре, в которой говорилось: «Съезд решительно отвергает террор… как способ политической борьбы, в высшей степени нецелесообразный… отвлекающий лучшие силы от насущной и настоятельно необходимой организационной и агитационной работы, разрушающий связь революционеров с массами революционных классов населения, поселяющий и среди самих революционеров и среди населения вообще самые превратные представления о задачах и способах борьбы с самодержавием».

Газета «Вперед», ставшая преемницей большевистской «Искры», в редакционной статье в декабре 1904 года писала по поводу убийства министра внутренних дел Плеве: «И чем удачнее было это террористическое предприятие, тем ярче подтверждает оно опыт всей истории русского революционного движения, опыт, предостерегающий нас от таких приемов борьбы, как террор. Русский террор был и остается специфически интеллигентским способом борьбы. И что бы ни говорили нам о важности террора не вместо народного движения, а вместе с ним, факты свидетельствуют неопровержимо, что у нас индивидуальные политические убийства не имеют ничего общего с насильственными действиями народной революции. Массовое движение в капиталистическом обществе возможно лишь как классовое рабочее движение… У нас так часто встречается сочувствие террору среди радикальных (или радикальничающих) представителей буржуазной оппозиции. Неудивительно, что из революционной интеллигенции особенно увлекаются террором (надолго или на минуты) именно те, кто не верит в жизненную силу пролетариата и пролетарской классовой борьбы».

В резолюции совещания ЦК РСДРП в 1913 году отмечалось, что «Партия социалистов-революционеров продолжает официально отстаивать террор, история которого в России совершенно оправдала социал-демократическую критику этого метода борьбы и закончилась крахом».

В речи на съезде швейцарской Социал-демократической партии в ноябре 1916 года Ленин заявил, что «опыт революции и контрреволюции в России подтвердил правильность более чем двадцатилетней борьбы нашей партии против террора как тактики».

Итак, вследствие объективных причин одной из важнейших задач Департамента полиции в начале XX века стала борьба с эсеровскими террористическими организациями. При этом наибольшее число террористических актов приходится на 1905–1907 годы. Число жертв за этот период, согласно оглашенным на заседаниях Государственной думы сведениям, составило около 20 000 человек.

В ответ властями только в 1906–1909 годах были казнены 3796 революционеров. Кроме того, во время карательных экспедиций были расстреляны 1172 человека. Тем не менее по-прежнему весьма распространенным наказанием оставалась ссылка в «административном порядке».

Хотя Боевая организация Партии социалистов-революционеров, созданная для осуществления «центрального» террора, возникла еще осенью 1901 года, однако впервые она заявила о себе лишь в апреле 1902 года, когда член ее Степан Балмашёв убил министра внутренних дел Сипягина.

«Впечатление в рядах правительства было потрясающим, — вспоминал Спиридович, — ведь министр был убит в здании Государственного совета. Власть в полном смысле слова не знала что, откуда и почему».

Боевая организация партии эсеров просуществовала с перерывами до 1908 года (она распускалась в связи с изданием Высочайшего манифеста об усовершенствовании государственного порядка в ноябре 1905 года; деятельность ее была также приостановлена на время работы Государственной думы в 1906 и в 1907 годах).

В то же время Боевая организация, связанная лишь с узким кругом членов ЦК ПСР (руководитель ее Е. Ф. Азеф и его заместитель Б. В. Савинков являлись его членами), несмотря на финансирование ее из средств партии, считалась автономной и даже «внепартийной». В разное время в состав этой организации входило от 10–15 до 30 участников, а общее число ее членов составляет около 80 человек.

Эсеры в значительной степени восприняли опыт и теорию террористической борьбы «Народной воли». В 1903–1907 годах Боевая организация и ее отделения (летучие отряды) совершили ряд громких террористических акций. Несмотря на многочисленные аресты и казни членов этой структуры, а также наличие провокаторов в ее рядах, она неизменно восстанавливалась после наносимых полицией ударов. Противоборство Боевой организации с полицейскими силами выражалось в убийствах двух министров внутренних дел (Сипягина и Плеве), а также в ликвидации ряда других сотрудников Департамента полиции и его агентов.

Как ни парадоксально, деятельность Боевой организации встречала определенное понимание, сочувствие и содействие не только в широких слоях общества, но и в самой полиции. С ЦК ПСР фактически сотрудничали и некоторые полицейские чиновники: Е. М. Бакай, Л. П. Меньшиков, а также бывший директор Департамента полиции А. А. Лопухин.

Спиридович впоследствии писал: «Убийство Плеве, принесшее изменение внутренней политики, и убийство великого князя, за которым последовали акты 18 февраля[4], как бы служили лучшим доказательством правильности революционных способов борьбы и необходимости террора как средства борьбы против правительства…» Далее он отмечал, что пример Боевой организации толкал на путь терроризма и местные партийные организации эсеров, при которых также стали создаваться «боевые группы».