Страсть на предохранителе - Владимир Колычев

Малахов благодарно кивнул Штанову, пробегая мимо. Максим вспомнил юность своей мамы и отдал ему пионерский салют, не выпуская пистолет из рук. Это ведь Штанов спас ему жизнь. Да и Малахову тоже.

Подполковник собирался выстрелить по колесам, но у ворот стояли люди, их было много. Они разбегались в стороны, шарахались от «Нивы». Для полного счастья оставалось только открыть стрельбу в их сторону.

– Давай к машине! – крикнул Малахов, но тут же отменил свое решение.

Пока добежишь да сядешь, преступник будет уже далеко.

А тут еще киллер зашевелился. Нужно было его допросить, пока он мог говорить.

Маску с киллера стянул Штанов. Максим сразу узнал Каштанова и почему-то совсем не удивился.

Одна пуля ранила Каштанова в шею, другая – в бок, возможно, задела сердце. Киллер еле дышал, взгляд его светился как тухнущий огонек.

– Ну и что ты мне сейчас расскажешь про Антонова? – спросил Малахов, склоняясь над ним.

– Это не Антонов.

– А кто?

– Даша ничего не знала, – тихо проговорил Каштанов.

– Нет?

– Она знала, что у меня проблемы, нужно уехать. Деньги взяла. Куда без них? Мне не сказала, я не знал.

– Кто меня заказал? – спросил Малахов.

– Даша не знала. Это правда. – Каштанов еле говорил.

– Не знала! – Малахов посмотрел на него как на указатель топлива, стрелка которого плотно лежала на нуле.

Еще чуть-чуть, и мотор в груди Каштанова окончательно заглохнет.

– Пообещай, что не тронешь Дашу, – угасающим голосом попросил он.

– Обещаю.

– Джап со мной был.

– Джап?

– Кореш мой.

– Этого мало! – заявил Малахов.

Но Каштанов его не услышал. Он смотрел в небо, но вряд ли там, в вечности, открывшейся перед ним, видел ангелов.

Возможно, Малахов повел себя правильно, по-мужски, но лучше бы он этого не делал. С ним как на иголках. Стелле все время приходилось держать себя под напряжением. Она хотела быть с ним, а не с Вадимом, однако Малахов никак не хотел ее понимать, томился в плену собственных предрассудков. Зато Улехов только рад был заполнить собой вакуум, образовавшийся после него. К дому он подъезжал с таким видом, как будто здесь все принадлежало ему. Вроде бы Малахов и не ставил его на место.

Глядя на Вадима, Стелла вспоминала, как Артем катал его по земле, и улыбалась. Этот черт был совсем не так страшен, как она его малевала.

– Можешь звонить Малахову, мне совершенно все равно, – сказал Улехов, закрывая машину.

– Если бы тебе было все равно, то ты не говорил бы так. А звонить я ему не стану. Ты сам уйдешь. – Она кивком показала в сторону ворот.

– Это мой дом.

– Тогда уйду я! – заявила Стелла, гордо расправила плечи и повернулась к Вадиму спиной.

У нее тоже есть гордость. Она способна на поступок точно так же, как и Малахов. Но куда ей идти? Этот вопрос заставил ее остановиться и замереть.

С матерью отношения натянутые, подруг у нее нет, во всяком случае, таких, у которых можно было бы переночевать. Снять гостиницу? Но там ей будет очень грустно и одиноко. К Малахову?… Но что-то не хотелось Стелле выглядеть перед ним побитой собакой.

Да, без Улехова ей будет тяжеловато. Малахов отказался от нее, хоть и на время. Или даже навсегда. Улехов здесь, рядом. У него есть деньги, причем много. Все то время, пока она жила без Вадима, он оплачивал ее счета. Куда ей без такой поддержки?

– Ну и чего ты застыла? – осведомился Улехов. – Давай собирай манатки!

– Зачем так грубо? – Стелла глянула на него кисло, с очевидным осуждением.

Ей вдруг захотелось расплакаться. Красивая она, да, но настолько же пустая и никчемная. Может, и капризная, но игрушка в чужих руках. Кто платит за нее, тот и пользует. Тот же Улехов может сделать это прямо сейчас, а Малахов не хочет этого понимать. Или же ему просто-напросто все равно. Ну почему он такой жестокий?

– Это мой дом, – повторил Вадим.

– Не совсем, – жалко пробормотала она.

– Что?

– Это и мой дом.

– Это уже другое дело, – сказал Вадим, подошел к ней, одной рукой взял за плечи, другой обнял за талию. – Будем жить вместе.

– Только не приставай!

– Да, конечно!

Его рука опустилась, ладонь плотно легла на ее зад. Стелла ощутила скользящее движение пальцев.

– Меня это не возбуждает, – сквозь зубы процедила она.

– Раньше возбуждало.

– Мне нужно привыкнуть.

– У тебя еще есть время до вечера.

– Договорились! – заявила Стелла.

До вечера было время и у Малахова. Если он спасет ее от Улехова, то она не изменит ни ему, ни себе, а если нет, то пустится во все тяжкие. В конце концов, Улехов ей не чужой.

– Приготовь что-нибудь на вечер, – велел он.

– Ну да, конечно, – сказала Стелла и вздохнула.

Как она могла отказать Вадиму, если даже продукты на дом доставлялись за его счет? Обеды из ресторана оплачивал он. Без него как без кошелька.

Стелла отправилась на кухню, достала из холодильника кусок мраморного мяса, бросила его в микроволновку на разморозку. Она приготовит говяжьи стейки, подаст к ним красное вино, устроит романтический вечер и хорошенько напьется, чтобы окончательно слететь с тормозов. Пусть тогда Малахов пеняет на самого себя.

До ее слуха донесся хлопок, с каким закрылась дверь в подвал. Там сауна. Возможно, Вадим собирался устроить банный день. С этим все понятно. Но Стелле показалось, что он с кем-то разговаривал.

Дверь в подвал оказалась закрытой изнутри, Вадим задвинул засов.

Стелла не поленилась выйти из дома и спуститься в подвал со двора. Там она и застукала Вадима в компании незнакомого лысого мужчины с раскосыми глазами.

Они стояли в бойлерной, перед открытой дверью в потайную комнату, о существовании которой Стелла до сих пор и не подозревала.

– Если вдруг что, открываешь и заходишь. Здесь тебя никакая собака не достанет.

Стелла не знала, что натворил этот мужчина и от кого он прятался. Да и знать не хотела. Поэтому повернулась, чтобы уйти.

Но Вадим заметил ее и рыкнул:

– Стоять! – Он вышел из бойлерной, закрыл за собой дверь. – Ты что здесь делаешь?

– Я ничего не видела.

Помещения в подвале были отделаны так же хорошо, как и все комнаты в доме. Мебель отнюдь не бросовая. Свет горел достаточно ярко. Но атмосфера здесь все равно была мрачная, гнетущая. Стелле всегда хотелось поскорее выбраться отсюда. В таком месте хорошо убивать и плохо умирать.