Метод инспектора Авраама - Дрор Мишани

– Можно пару часиков повременить? – спросил инспектор Маалюля.

– Думаю, что нет.

Авраам извинился перед отцом Офера и вышел из кабинета.

Элиягу, как и было решено, утром вернулся в школу, чтобы расспросить одноклассников и учителей пропавшего подростка. Он уселся в кабинете школьного психолога и принимал ребят в ее присутствии. Ему казалось, что это придаст им уверенности и может подтолкнуть их к разговору. «Некоторые ребята больше боятся знакомых и реально влиятельных деятелей школы, чем абстрактных представителей полиции», – объяснил он.

Теперь Маалюль тяжело дышал, будто говорил во время быстрой ходьбы.

– Уверяю тебя, Ави, ты ошибаешься, – заявил он. – Он не удрал и не покончил с собой. Сейчас у меня в этом нет сомнений.

Когда они прошлым вечером говорили по телефону и планировали действия на завтра, Авраам Авраам снова попытался объяснить Элиягу, почему, по его мнению, велики шансы, что Офер исчез по собственной воле.

– Ты что-то выяснл? – спросил он теперь.

– Не совсем… А в общем, знаешь, что? Да, – сказал Маалюль. – В пятницу вечером, через два дня после того, как Офер исчез, он должен был с кем-то пойти в кино. Если я не ошибаюсь, такое случалось с ним не часто. Может, вообще не случалось. Приятеля, который сообщил это, зовут Янив Нешер. Они учатся в одном классе, и если я правильно понимаю, это самый близкий кореш Офера, хотя я не знаю, как много он знает. За три дня до того, как парень исчез, в воскресенье, он рассказал этому Яниву, что в пятницу собирается в кино с девочкой, с которой познакомился через него.

В тот же день после беседы с Маалюлем Авраам Авраам снова услышит слово «кино». В другом контексте, от другого человека. Он вспомнит про фильм, на который Офер собирался сходить в пятницу вечером, и мысленно свяжет оба этих фильма и две эти беседы.

– Что значит «через него»? – спросил инспектор.

– Через его сестру, – объяснил Элиягу. – Офер был у этого приятеля дома – обменяться компьютерными играми или поиграть в них, а у приятеля есть сестра, на год его младше. У нее сидела подружка, и Офер ей понравился. Ему послали эсэмэску с номером ее телефона. Он, видно, сперва заколебался, но на той неделе позвонил ей… Ладно, детали не важны. Что важно, так это то, что они договорились на прошлую пятницу сходить в кино. А за два дня до этого он исчез.

Не важны? Детали были важны, да еще как! На первый взгляд Элиягу не сообщил никакой особо важной информации, но это был не тот Офер, о котором Аврааму рассказывали все эти дни. Не тот мальчик, который не выходил из дома. Который ни с кем не делился своей жизнью. Внезапно оказалось, что он был у приятеля. Собирался пойти в кино. Понравился какой-то девочке. А Авраам Авраам думал, что он не нравился никому…

– И ты с ней поговорил? – спросил он.

– Нет, она учится в гимназии в Кирьят-Шарете. Я сейчас еду туда. А кроме того, я не знал, что у них умственно отсталая дочка.

Авраам не усек, о чем говорит его коллега.

– У кого? – переспросил он.

– Да у его родителей. Я понял из разговора с приятелем, что у Офера сестра с синдромом Дауна.

Инспектор понятия не имел об этом и заколебался, не зная, признаваться ли в этом Маалюлю.

Начиная с пятницы он уверял себя, что будет выслушивать все рассказы и «знакомиться с персонажами». Но расследование продолжалось уже пять дней, а он даже эту деталь – конечно же, такую существенную в жизни Офера – еще не выяснил.

– Я не знал, что у нее синдром Дауна, – не стал скрывать Авраам. – Я ее не видел. Бабушка с дедушкой забрали брата и сестру к себе в среду или в четверг. Это объясняет, почему мать не может одна справляться с детьми.

– И это также объясняет замкнутость Офера, – добавил Элиягу. – Из разговора с приятелем я понял, что тот у Офера в доме не бывал. Офер ни разу не пригласил его к себе, и причина, конечно, в сестре.

Когда Авраам приходил к Шараби, в комнате сестры Офера он не был. Ни в четверг, ни в пятницу. У него было ощущение, что Хана Шараби хочет, чтобы эта закрытая комната таковой и оставалась. Да и в спальню родителей пропавшего мальчика он не входил. Неожиданно ему в голову пришел тот дурацкий вопрос, который донимал его по дороге домой в первый вечер после прихода матери Офера в участок – почему у их второго и третьего ребенка такая большая разница в возрасте? Через два года после Офера Хана родила дочь с синдромом Дауна. И больше они с мужем детей не заводили. Почти десять лет.

Подумав с минуту, инспектор спросил:

– Но что это, по-твоему, нам дает?

– Какое-то направление, верно? – отозвался Маалюль. – Может, у девочки, с которой Офер собирался в кино, есть друг, который не шибко всем этим доволен? И вроде бы вероятность того, что он сбежал, как-то уменьшается. Ты можешь такое представить, что он решил исчезнуть за два дня до первого в жизни свидания? Поди знай, может, он что-то рассказал этой девочке… Может, с той среды он с ней как-то пообщался? Может, она – тот человек, которого мы искали?

– И она об этом никому не рассказала?

– Ави, я честно не знаю. Я сейчас еду к ней – и после все тебе сообщу.

Пять дней, и он не знает… Ни про девчонку, с которой контачил Офер, ни про его сестру. Конечно же, идея присоединить к группе Маалюля была отличной. Авраамом овладело дикое желание вернуться к себе в кабинет и вытянуть из отца Офера все, что можно, про жизнь его старшего сына. Даже если разговор затянется до поздней ночи.

* * *

Рафаэль Шараби его удивил. Фигурой, манерой разговора и даже построением речи. Возможно, зная, что он моряк и профсоюзный деятель, Авраам Авраам ожидал увидеть этакого мужлана, грубого и горластого. Ожидал, что тот заведется, набросится на него из-за проволочки с началом расследования, станет угрожать. Если инспектор верно понял намеки Иланы, легкого нажима со стороны Рафаэля Шараби было бы довольно, чтобы дело передали в специальный отдел под управлением более высокопоставленных лиц, если не в Центральное управление полиции.

– Прошу прощения, – сказал Авраам, вернувшись в свой кабинет. – Поступили некоторые сведения от следователя, работающего на участке.

– Есть новости? – спросил Рафаэль.

Инспектор отрицательно покачал головой:

– Пока нет. Увидим позже.

В фигуре и лице отца Офера была какая-то мягкость, почти женственность. Пухловатый мужичок лет сорока с хвостиком. Кучерявые, коротко стриженные волосы, черные с проседью. Выше инспектора всего на каких-то пять сантиметров. Лицо полное и круглое, небритое, с седой щетиной. Как в дни траура. Авраам вспомнил квартиру, увиденную в первый день расследования. Родня и приятели, бутылки «Колы» и тарелки с угощениями на столе. Отец этого семейства был тогда на корабле, на пути в Триест.

Рафаэль Шараби не пытался ему угрожать и не коснулся проволочки в начале расследования. Он молча и терпеливо выслушал отчет о том, как оно ведется, и в конце предложил любую помощь, какая потребуется. Его коллеги по службе вызвались помочь, как и его родня. Неужели жена не рассказала ему о проволочке? Может, побоялась, как бы он не подумал, что она сама же и не настояла, чтобы с расследованием не спешили? Но этот человек вроде не выглядит мужем, которого нужно бояться. Когда он сел после того, как они с инспектором пожали друг другу руки и представились, Авраам Авраам сказал, что ему, понятное дело, было непросто – быть вдалеке, в море, без возможности сразу вернуться домой. Шараби кивнул: