Тени исчезают в Раю - Светлана Нарватова

– Джиннийа! Сотканная из пламени руками Творца, благословенная джиннийа! – теперь он бормотал на родном языке, который почти весь поддавался переводу. – Я сразу, сразу понял, что ты не простая сэттэ! – абориген полз на коленях в сторону лестницы, по которой, ступень за ступенью, спускалась блондинка. – Я знал, я говорил, что ничто не удержит тебя! О, халивьят! – с придыханием стенал абориген, стягивая с головы платок и сминая его в руках. – Я так горд, что ты избрала меня! Пусть Творец не одобряет никьят между джиннийа и мужчиной, но…

Алекс настолько погрузился в эту сцену буйного помешательства, что не замечал того, что происходило рядом, и исчезновение китиарца он заметил только, когда со стороны лифта к бедолаге-портье мелькнула тень. Бормотание прекратилось. После того удара по голове, который схлопотал абориген, никто бы не смог бормотать, будь Творец на его стороне хоть сорок раз.

К тому моменту, когда детектив добежал до стойки ресепшена, в помощи уже никто не нуждался. Китиарец, свершив вендетту, вернулся в умиротворенное состояние скалы на рассвете. Абориген болтался на его широком плече тряпичной куклой и тоже в помощи не нуждался. Во врачебной – может. И даже наверняка. Но Себ сейчас меньше всего был похож на сестру милосердия. И даже на брата – с трудом. Алекс подобрал с пола упавший с головы потерпевшего платок и спросил:

– Куда?

– Ко мне, – космодесантник ткнул носом в сторону лифтов.

– Ты здесь живешь, – констатировал Коллингейм.

Китиарец беззаботно пожал плечом, будто на другом не болтался противовесом мужик росточком с Майера. Алекс затруднился с расшифровкой жеста. Может: «Разве это жизнь?». Может, «Ну, так получилось». Может, что-то из непереводимого китиарского фольклора. Детектив послушно встал в зону ожидания. Самый правый лифт гостеприимно распахнулся. Себастьян вошел. Коллингейм убедился, что у инцидента не было случайных свидетелей, и вошел следом. Камеру на стене оставили контролировать ситуацию. Дверца лифта бесшумно задвинулась.

Сцена вторая. Лица те же. Номер китиарца. Войдя внутрь, Себастьян сгрузил аборигена на кресло. Тот, у кого хватило денег на межзвездный перелет, не станет ютиться в халупе на восьмерых. Поэтому даже скромный по меркам Парадиза номер Алекса был круче всего, что он когда-либо мог себе позволить. А номер Марсо был сродни пентхаусу Виктора. Помимо спальной и гостевой комнат, там было нечто среднее между кухонькой и барной стойкой, где можно было устроить романтический ужин для двоих. Или себя, любимого. Оттуда (очень кстати) в гостевую перекочевал стул на высоких ножках. Себ пересадил пленника на него и зафиксировал. Глядя на выверенные движения китиарца, Алекс не то чтобы был шокирован. Космодесант – силовой вид спорта. Иногда в нем приходится проводить болевые приемы. То, что он испытывал, было ближе к благодарности. Закрепив и портье, и стул – уж слишком неустойчива была конструкция, – Себ, поковырявшись в чемодане, вытащил ампулу-шприц и инъекционный пистолет. Содержимое пистолета он вколол в плечо, шприца – в локтевую вену. О назначении препаратов детектив предпочел не спрашивать. Но в который раз за недолгое время знакомства с представителями этой планеты должен был признаться, что Китиара – это страшно. Контервильское соглашение запрещало использование психотропов для допроса подозреваемых иначе, чем по постановлению суда. А суд «постановлял» только в случае угрозы для жизни – заложников или потенциальных жертв террористов. В случае местных похитителей жен Алекс не видел показания к столь жестким мерам. Особенно в комплекте с предшествующей потерей сознания и вероятной черепно-мозговой травмой. Впрочем, возможно укол – никакая ни «сыворотка правды». Судя по подрагивающим векам, абориген приходил в себя. Возможно, это вполне безобидные витаминки. Или чем там внутривенно выводят из бессознательного состояния?

Глаза портье приоткрылись. Взгляд сфокусировался не сразу, но, осознав, где находится, мужик дернулся. Понятное дело, безрезультатно.

– Чего вы хотите? – спросил он вполне нормально.

С легким акцентом. Но это можно не считать. Нистагма, расширенных зрачков или повышенного возбуждения, которыми обычно сопровождалось действие психотропов, не наблюдалось. Как ни парадоксально, Коллингейм не испытал облегчения. Да, показаний не было, как и решения суда, и дело казалось простым и понятным, но гадкий коготь неясного происхождения царапал душу изнутри, будто Алекс что-то упускает.

– Где девушки? – так же спокойно задал ответный вопрос Себ.

– Зачем они вам?

Абориген держался прекрасно. Впрочем, возможно, один из препаратов был успокоительным.

– Значит, факт похищения уже не отрицаем? – вмешался в разговор Алекс и переместился в зону видимости для пленника. – Это хорошо. Давайте начнем с того, что вы ответите, зачем они вам. У вас не хватает свободных женщин?

– Не хватает, – с достоинством согласился портье, и Алекс словно впервые увидел его.

Он был типичной местной «штамповкой», в принципе. Высокий, крепкий. Несмотря на то, что абориген был связан с головы до ног, он держался с осанкой наследника престола. Чистые кисти с длинными пальцами и ухоженными ногтями. Коротко остриженные, густые черные волосы. Аккуратная борода и усы. Ровные черные брови, под которыми – крупные, красивой формы темно-карие глаза с длинными ресницами. Ровный нос. Губы, которые наверняка понравились бы женщине. Наверняка, встретив такого мужика в реальной жизни, половина его знакомых девиц сочла бы его привлекательным, а вторая – заслуживающим внимания. По крайней мере, до того момента, пока он не начал говорить. Впрочем, девять десятых его знакомых девиц также казались Алексу привлекательными ровно до момента, пока не начинали говорить. Так что существовала вероятность, что при встрече недостатки аборигенов и этих девиц взаимно аннигилируются.

– А жениться на одной, как нормальное большинство, не пробовали? – полюбопытствовал Себастьян светским тоном. Ни дать ни взять разговор джентльменов. Просто один из них связан.

– Мне тридцать пять, – ответил тот, который связанный. – И у меня нет ни одной жены. Хотя я работаю как проклятый. Я построил свой дом и вырастил сад. Я хочу жену и детей. Я готов жениться на вдове. На любой свободной женщине, даже если она не девственна. Как и многие мои соплеменники. Но у меня нет такой возможности.

– Богатеи разобрали всех невест? – в вопросе Себа звучала издевка.

– Творец создал нас разными. И одарил по-разному. Много денег – много жен. Много жен – много мальчиков. Много мальчиков – много денег. Много денег – много жен, хвала Творцу!

– Ага! У кого-то много, у кого-то ни одной. А как-то поровну делить не пробовали? Творец не велит? – не выдержал Алекс.

– Всё по воле Творца. Не нам менять порядок, как заповедно, – заученно произнес чернявый. – Творец заповедовал рожать мальчиков, ибо в мальчиках сила веры. Творец дарует большим семьям больше мальчиков, чем девочек. Как ни договаривайся, поровну не получится. Вам не нужны эти женщины, – убежденно говорил пленник, и взгляд его горел, как тогда, когда он обращался к Кайсе-джиннийе. – Они несчастны. Ваш мир их убивает. Вы не заслуживаете их. Вы лишаете их права жить так, как предписано женщине. Когда Творец создавал человека, он создал его из земли. И в землю возвращается человек. Когда Творец создавал женщину, в нее попала капля крови джиннийи. Потому в душе женщины горит пламя, которое согревает мужчину и влечет его домой из дальних странствий, как огонь маяка. Потому женщина поддерживает огонь в очаге, воспитывает детей, дарит любовь мужу. А муж защищает пламя своей души от всех невзгод и напастей, принимая на себя бремя забот, потому что мужчина сотворен из земли. Ему дано вынести всё. А женщина по природе своей слаба, и нуждается в защите.