Туринская плащаница - Клайв Принс

В некоторых книгах, посвящённых Плащанице, публикуются фотоснимки изображений, возникших в результате атомной бомбардировки Хиросимы, – например, «тень» колёсика от ручного вентиля, которая выгравировалась на стене соседнего бензобака, – затем эти снимки сопоставляются с образом на Плащанице. В действительности никаких оснований для сравнения не существует. Эти образы – всего лишь тени – в буквальном смысле этого слова. Колёсико находилось между источником радиации и стеной, послужившей экраном, поглощающим или видоизменяющим излучение. Что же касается Плащаницы, то теоретический источник излучения находился внутри самого тела. Поэтому нас усердно уверяют в том, что экраном для внутреннего излучения послужили кожа и волосы, которые и отпечатались на Плащанице.

Адекватное и узнаваемое изображение трёхмерного тела при помощи радиации может быть получено лишь одним-единственным способом: если радиоактивное излучение отразится от поверхности тела, не проникая в глубь его. Источник излучения, таким образом, должен будет находиться за пределами тела. Обратимся к такому примеру: представьте, что перед вами находится стеклянная модель человеческой головы, в центре которой установлена яркая электрическая лампочка. Включите лампочку. Что теперь вы видите? Только светящиеся контуры головы: черт лица различить невозможно. Теперь вообразите, что вы видите гипсовый бюст, отражающий лучи света, направленные на него извне. Во втором случае вы сможете увидеть скульптурный портрет полностью и детально рассмотреть его. Но далее теперь образ будет виден лишь потому, что наши глаза способны сфокусироваться на лучах света; на ткани, покрытой светочувствительными фотоэлементами и подвешенной перед бюстом, никакого образа не запечатлеется.

Наконец, как указывал член BSTS Питер Фрилэнд, процесс привёл бы к выгоранию или как минимум – к выцветанию пятен крови на покрове до цвета жжёного сахара.

Итак, теория «ядерной вспышки», о которой так много говорят, на поверку оказывается ещё менее убедительной, чем все прочие теории. Едва ли она заслуживает даже того внимания, которое оказывается так называемой гипотезе «мыслеграфии», выдвинутой Цезаром Тортом. Тем более что последняя продолжает серьёзно интересовать синдонистов, познакомившихся с ней на симпозиуме 1993 г. в Риме. Многие далёкие от естественных и точных наук синдонисты нашли в ней долгожданное объяснение тайны или как минимум серьёзную попытку всё объяснить. Более того, научные круги синдонистов тоже сочли эту теорию привлекательной, что, впрочем, свидетельствует скорее об их разочаровании в науке, нежели о вере в неё. Эта теория оставляет нам столько же белых пятен, сколько было бы на самой Плащанице, будь она плодом «мыслеграфии».

Ко второй группе относятся теории, связывающие появление образа с редкими естественными процессами, например, с химическими реакциями между телом Иисуса и тканью Плащаницы.

Впервые, то есть в самом начале нашего века, эту идею выдвинул Поль Виньон, назвавший свою теорию «испарениеграфия». Он предположил, что ткань была пропитана ароматическими маслами мирры и алоэ, вступившими в реакцию с аммиаком, выделявшимся телом. (Плоть людей, умерших после продолжительных пыток и мучений, покрыта потом, в котором необычайно велико содержание мочевины, изобилующей аммиаком.) Виньон поставил ряд экспериментов с этими субстанциями и после множества попыток и ошибок смог при помощи испарений воспроизвести пятна, напоминающие Плащаницу, однако получившемуся изображению недостаёт чёткости и детальности реального образа на Плащанице.

Исследования в этом направлении недавно продолжили Эльмар Грубер и Хольгер Керстен. Эксперимент, описанный ими в книге «Заговор вокруг Иисуса», заключался в том, что они подвергли тело Керстена, умащённое смесью алоэ и мирры, локальному нагреванию. Всё это было проделано с целью проверить догадку о том, что в теле Иисуса продолжала теплиться жизнь даже тогда, когда Он оставался завёрнутым в Плащаницу. Экспериментаторам удалось получить изображение, однако следует признать, что из-за искажения пропорций стало ясно, что «оригинальное изображение не может быть получено таким способом». Несмотря на свою неудачу, исследователи продолжают верить, что образ на Туринской Плащанице появился в результате аналогичного процесса.

По следам Виньона пошли и другие исследователи, включившие в эксперимент множество реагентов, среди которых оказались и экстракт из мыльной травы (Saponaria gen. ), при помощи которой стирали ткани во времена Древнего Рима; и экстракт из терпентинного дерева, напоминающий скипидар; и даже обычная соль. К счастью, нет нужды обсуждать все эти эксперименты, ибо в основе их лежит ложный постулат.

Любая химическая реакция смогла бы протекать в ткани только в том случае, если бы в неё проникли испарения тела, что не соответствует истине, ибо образ на Плащанице затрагивает лишь самый поверхностный слой ткани и лишь с одной стороны. (Об этом ещё не знали во времена Виньона.) Чтобы возникло совершенное по отчётливости изображение, пары газа должны были бы восходить параллельно друг другу, и, чем дальше они оказывались бы от тела, тем меньшей должна была бы становиться их плотность. Однако газ никогда не ведёт себя подобным образом. Процесс диффузии идёт в нём в самых различных направлениях. И в лучшем случае мы увидим однотонный силуэт человека.

Чтобы разрешить эти проблемы, Родни Хор выдвинул гипотезу так называемой «термографической коррекции», основанную на предположениях Грубера и Керстена. Отметив, что для протекания всех химических реакций необходима некоторая степень нагрева, он захотел доказать, что, находясь во Гробе, Иисус, возможно, оставался живым и поэтому более тёплым, чем все окружавшие его предметы. На основании этого он заключил, что Воскресение в действительности было всего лишь возвращением из состояния комы. Это антихристианское убеждение прозвучало в некоторых его экстравагантных заявлениях, касающихся «послания», зашифрованного на Плащанице.[36]

Хор доказывал, что если тело оставалось тёплым, то нижняя или задняя половина покрова должна была бы оказаться теплее верхней половины. Таким образом можно было бы объяснить, почему одна часть Плащаницы темнее другой. Ткань, плотно прилегавшая к коже, нагрелась бы в большей степени, чем удалённые участки полотна, и, таким образом, возникли бы различные оттенки цвета по яркости и насыщенности. Однако оба эти предположения кажутся неубедительными: если бы и наблюдалось подобное падение температуры, то возникшие изотермы – по некоторому пугающе странному совпадению – должны были бы полностью соответствовать формам и чертам лица человека, иначе его образ получился бы неузнаваемым. Изображение человека со спины тоже представляет собой проблему. Если бы человек лежал на спине и давил всем своим весом на Плащаницу, то её нижняя половина уловила бы большую часть тепла, к тому же она бы плотнее прилегала к телу, – в результате изображение со спины получилось бы темнее, чем с лица. Однако в действительности изображения человека с лица и со спины, если говорить о насыщенности цвета, выглядят примерно одинаково. Критики этой гипотезы указывают также на то, что покров вокруг носа и рта не смог бы остаться ровным: в процессе дыхания живой человек всосал бы пелены, и отпечаток лица исказился бы.