Охотник - Юрий Корчевский

— Немца за дурака не держи — не купится.

— Почему?

— Твоё чучело замаскировать надо, но небрежно. А кроме того, оно шевелиться должно, пусть изредка — по неподвижной цели он стрелять не будет.

— А если верёвку привязать и дёргать?

— Или на папку посадить и шевелить?

— Оба варианта сгодятся, только ведь с чучелом кто-то сидеть должен, чтобы его шевелить.

— Да любой из нас!

— Хорошо, решено. А остальным троим глаз с «нейтралки» не сводить! Он не дух, не призрак, и выстрел его засечь можно, если хотеть.

Алексей и Виктор поели, а потом дружно стали заниматься планом. Нашли старый, изодранный маскхалат, набили его тряпьём. Долго не могли решить, как сделать голову. Потом догадались сбегать на кухню и взять большую жестяную банку из-под тушёнки. Водрузив всё на палку, они грязью нарисовали глаза и рот. Тонкой бечёвкой примотали к банке небольшой осколок зеркала и отправились к траншеям.

Пехотинцы удивились:

— Вы что, убитого несёте?

Снайперы выбрались на «нейтралку». Местность была знакомой, поэтому они быстро отрыли окопчик для чучела, и поодаль — для себя. Там и заснули. Какой смысл идти к себе в землянку, когда через два часа рассвет?

Сидеть с чучелом вызвался Виктор.

Время тянулось медленно. Рассвело, немцы проснулись, позавтракали — по ним можно было сверять часы. На время принятия пищи они не вели огонь, их батареи молчали.

Алексей подловил гитлеровца, который неосторожно приподнялся над бруствером, и выстрелил. Немцы в ответ постреляли из пулемёта.

Около шестнадцати часов удачный выстрел сделал Ведерников.

Ночью они ушли к себе, поели, отоспались, а утром снова вернулись на позицию.

Алексей осмотрел в бинокль местность. Так, вроде бы вчера вон той кочки не было… Или он был невнимателен? Да нет, точно не было. Укрытие для снайпера? Он взял на заметку подозрительное место, определил дальность — триста пятьдесят метров.

А время шло. Как и договаривались, Виктор едва заметно пошевелил чучелом. И почти сразу же раздался выстрел — именно оттуда, со стороны кочки.

Алексей и следом за ним Балабанов, лежавший метров на пятьдесят правее, выстрелили.

Кочка исчезла, зато немцы открыли миномётный огонь. Звук двух выстрелов одновременно сбил их с толку, и они бросали мины по всей «нейтралке», наугад.

— Вот сволочи! — возмутился Алексей. — Некуда мины девать!

Теперь им надо было лежать на позиции до самого вечера, ничем себя не проявляя.

Пока Алексей прятался в своём окопчике, ему в голову пришла мысль: как стемнеет, сползать к этой кочке и проверить, снайпера они убили, или это на самом деле кочка была? Вопрос был существенным, и Алексей хотел убедиться сам. Он сказал об этой идее Виктору, и тот согласился составить ему компанию. Ведерников осторожничал:

— Немцы к убитому — если это действительно снайпер — ночью своих солдат пошлют, тело вытащить. Опасно!

— Он тоже далеко от своих, и мы по-быстрому.

— Я не командир, запретить не могу.

Метров на двести вперёд минных полей не было, и они прошли это расстояние пешком. Потом легли на землю и поползли.

Первым двигался Алексей, ощупывая перед собой землю — кочка, за которой укрывался немец, должна была быть рядом.

Наткнулись на окопчик. Там и в самом деле лежал убитый снайпер. Два попадания, и оба в голову!

Алексей удивился, что на лице немца была надета камуфляжная маска. Интересное новшество, надо будет себе такую сделать. Ведь лицо — самая заметная часть в оптику.

Они уже собрались возвращаться, как Алексей решил устроить немцам сюрприз. Он снял с пояса гранату Ф-1 и подсунул её под тело немца — так, чтобы рычаг был прижат. Вытащил чеку. Они быстро отползли назад.

— Ты чего задержался? Часы с немца снимал?

— Ты не сдурел часом? Сюрприз немцам приготовил!

— Эх, надо было карабин его забрать…

— Нельзя, немцы насторожатся.

Они успели отползти почти до своих траншей, как сзади раздался взрыв, донеслись крики.

— Сюрприз сработал, — ничуть не удивившись, довольно улыбнулся Алексей.

— Ты что, мину установил? — удивился Виктор.

— Не, гранату. Ещё пару человек на небеса отправил.

— Хитёр, аки змий.

— Каждый убитый немец приближает нас к победе.

Они добрались до траншеи.

— Вы чего так долго?

— Алексей под убитого снайпера гранату подложил — сюрприз немцам устроил. Слышали, как ахнуло?

— Слышали. Мы подумали, что вы с немцами столкнулись.

— Обошлось.

— Значит, фрицу капут?

— Как бы второй не объявился.

Второй объявился. На участке второго батальона снайпер стал убивать наших бойцов. Обеим снайперским парам отдали приказ — уничтожить.

Все четверо утром заняли позиции на «нейтралке» перед батальоном. В бинокль обнаружить немца не удалось, но выстрел тем не менее прозвучал.

По звуку снайперы засечь немцы не смогли, но Алексей обратил внимание на то, что звук глуховатый. Не иначе — из укрытия стрелял, не высовывая ствола. Конечно, он слышал о глушителях — был в разведке револьвер типа «Наган» с глушителем «Брамит». Но снайперы — и наши и немецкие — их не имели и никогда ими не пользовались.

«А не из сгоревшего ли танка он огонь ведёт?» — мелькнула вдруг у Алексея мысль.

Уже довольно давно стоял на «нейтралке» сгоревший танк. Выгоревший изнутри, местами покрытый ржавчиной, он представлял собой довольно удобное укрытие для стрелка. Самого стрелка не видно. А если даже и увидят, как его за бронёй достать? Противотанковое ружьё не возьмёт — до танка метров триста; выкатить на прямую наводку пушку, значит — угробить расчёт. К тому же в тот момент снайпера там может и не оказаться. Но мысль о танке, как об укрытии для снайпера, запала в душу Алексею.

И всё-таки он придумал, как перехитрить немца.

Отправившись в сапёрный взвод, он выпросил три противопехотные мины, и, как только стемнело, ползком отправился к танку.

Немец, даже если он там и был, убрался к своим. Он тоже человек, ему нужно есть и спать.

Из оружия Алексей имел при себе только табельный «ТТ» и нож. В «сидоре» за спиной были мины.

Вот и тёмная громада танка. Нижний люк был открыт — вероятно, через него снайпер скрытно забирался в танк.

Алексей прислушался. Тихо, никаких звуков. На всякий случай рукояткой ножа он постучал в днище танка. Никакого ответа — ни движения, ни окрика, ни выстрела.