Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России в 30-е годы. Город - Шейла Фицпатрик

В принципе, любое частное лицо не имело права продавать на колхозном рынке промышленные товары, за исключением сельских кустарей, торгующих своей продукцией. Однако добиться соблюдения этого правила было крайне трудно, отчасти потому, что государственные производители использовали рынки для сбыта своих изделий крестьянам. Такая практика призвана была поощрить крестьян везти на рынок сельскохозяйственную продукцию, но в то же время она давала спекулянтам возможность скупать промтовары и перепродавать их с наценкой. По сообщениям газет, в 1936 г. в Москве на Ярославском и Дубининском рынках спекулянты, «как москвичи, так и приезжие», вовсю торговали резиновыми тапочками, галошами, туфлями, готовым платьем и грампластинками[83].

ЗНАКОМСТВА И СВЯЗИ

Обеспокоенный житель Новгорода Петр Гатцук писал в 1940 г. А.Вышинскому, заместителю председателя СНК, порицая такое явление, как блат:

Гражданин, не имеющий блата, утверждал Гатцук, фактически лишен прав:

Блат подрывает принцип планового распределения в социалистической экономике, он «чужд и враждебен нашему обществу», заключал Гатцук. К сожалению, в данный момент он не карается по закону. Гатцук предлагал объявить его уголовным преступлением, влекущим за собой особые санкции (Вышинский, юрист по образованию, или кто-то из его канцелярии подчеркнул этот пассаж).

Гатцук был не одинок, считая, что без блата жизнь в СССР невозможна. «Ключевым словом, самым важным в языке, было слово "блат", — писал о позднем сталинском периоде британский журналист Эдвард Крэнкшо. — Без соответствующего блата было невозможно достать билет на поезд из Киева в Харьков, найти жилье в Москве или Ленинграде, купить лампы для приемника, найти мастера починить крышу, взять интервью у правительственного чиновника... Многие годы [блат] был единственным способом получить необходимое»[85].

Не только Гатцук рассматривал блат как нечто патологическое, совершенно не соответствующее российскому обществу и чуждое ему. В 1935 г. авторитетный советский словарь отнес слово «блат» к «воровскому жаргону», употребляемому преступниками, добавляя при этом, что новый разговорный вульгаризм «по блату» означает «незаконными средствами»[86]. Респонденты послевоенного Гарвардского проекта интервью с беженцами, по мере возможности дистанцируясь и от слова, и от обозначаемой им практики, говорили, что «блат» — это «советское ругательство», «слово народного происхождения, никогда не встречающееся в литературе», «слово, порожденное ненормальным образом жизни», и извинялись за его употребление («Простите, но придется прибегнуть к советскому жаргону...»). «Блат» — то же самое, что взяточничество, говорили некоторые; «блат» — это протекция или покровительство. Эвфемизмов для обозначения блата было в избытке: «блат значит знакомство»; «блат... в приличном обществе называли "буква з" (от слова "знакомые")»; блат еще называли «зис», сокращение от «знакомства и связи»[87].

Блат можно определить как систему взаимоотношений, связанных с обменом товарами и одолжениями, равноправных и не иерархических, в отличие от отношений покровительства. По мнению участников этих отношений, они основывались на дружбе, хотя деньги порой и переходили при этом из рук в руки. Таким образом, с их точки зрения, русская пословица «рука руку моет» являла собой грубую пародию на подлинное личное уважение и теплые чувства, ассоциировавшиеся у них с «блатными» делами. Гораздо лучшее представление о блате давала (как считали участники таких отношений) другая пословица, приведенная одним из респондентов Гарвардского проекта: «Как говорят в Советском Союзе: "Не имей 100 рублей, а имей 100 друзей"»[88].

Лишь малая часть респондентов Гарвардского проекта проявляла желание распространяться о собственных «блатных» делах[89], и, делая это, они всегда говорили именно о дружбе и подчеркивали человеческий фактор «блатных» отношений. «Друзья» много значат в Советском Союзе, говорила одна женщина, явно широко пользовавшаяся блатом, потому что они помогают друг другу. Отвечая на гипотетический вопрос, что бы она стала делать, если бы у нее были проблемы, она нарисовала картину связанного горячей взаимной поддержкой сообщества родных, друзей и соседей: «У моих родных... были друзья, которые могли бы мне помочь... Один... был начальником большого треста. Он часто помогал и сам обратился бы к нам, если бы ему была нужна помощь. Он был нашим соседом... Один мой родственник был главным инженером на заводе. Он всегда мог помочь, если его попросить»[90].

Бывший инженер, ставший по сути настоящим специалистом по блату, будучи снабженцем сахарного треста, постоянно употреблял слово «друг»: «Я легко завожу друзей, а в России без друзей ничего не сделаешь. Я дружил с несколькими видными коммунистами. Один из них посоветовал мне поехать в Москву, где у него был друг, которого только что сделали начальником строительства новых сахарных заводов... Я пошел к нему поговорить, и за всемогущим стаканчиком водки мы подружились». Он завязывал дружбу не только со своими начальниками, но и с чиновниками по снабжению в провинции, с которыми имел дело: «Я пригласил директора пообедать со мной, напоил его водкой. Мы стали хорошими друзьями... Мой начальник очень ценил эту мою способность заводить друзей и доставать необходимые материалы»[91].

Выпивка являлась важной стороной «блатных» взаимоотношений среди мужчин. Для респондента, чьи слова процитированы выше, выпивка и установление дружеских отношений были неразрывно связаны; кроме того, выпивка, по крайней мере иногда, явно способствовала разговору «по душам», как, например, при его первой встрече со своим будущим начальником в сахарном тресте, когда тот пытался выведать, насколько он разбирается в своей работе, и признался, что «еще пару лет назад даже не знал, из чего делают сахар». Правда, порой этот респондент говорил о выпивке больше как о средстве достижения цели: «обычно это срабатывает», — заметил он вскользь, описывая одни такие дружеские посиделки с водкой. Другие респонденты также утверждали, что лучший способ добиться чего-то или решить проблему — принести бутылку водки тому, кто может помочь. Однако водка была не просто подношением, ее следовало выпить вместе, прежде чем дело будет улажено, — отсюда выражение «собутыльники», характерное для «блатных» взаимоотношений[92].