Хуже не бывает - Кэрри Фишер

Промокшая и довольная Хани барахталась в огромных руках Крейга:

– Не-е-ет! – Отпусти меня! Мама, на помощь! Сьюзан подбежала и схватила Крейга за ногу.

– Гражданский арест! Гражданский арест!

Появись в этот момент кто-нибудь, он бы увидел высокого мужчину – выше шести футов, – облаченного в элегантный костюм и промокшего до нитки, который тащит очень мокрую, визжащую шестилетнюю девочку и отмахивается от столь же мокрой взрослой женщины, вцепившейся зубами в его руку.

Позже вечером Крейгу пришлось самому укладывать перевозбужденную маленькую девочку и петь ей столь необходимую колыбельную. Сьюзан была не в состоянии это сделать, поскольку не могла дать другим то, чего не ощущала сама, – невозмутимость, покой и, конечно же, сон. Она слишком боялась что-то пропустить, ведь повсюду все время что-то случается. По всему цивилизованному миру и даже в тех мирах, которые находятся где-то еще, все время что-то случалось, с постоянством, поражавшим озадаченный мозг Сьюзан.

Когда Крейг выбрался из комнаты Хани, он обнаружил Сьюзан на кухне. Она красила пасхальные яйца для школьного ланча Хани.

– Ну как, она заснула? – бодро спросила Сьюзан, отрывая взгляд от чашки с синей краской.

Крейг несколько секунд внимательно изучал ее.

– Ну что ж, думаю, теперь самое время поговорить о твоем лечении.

Сьюзан нахмурилась:

– Я знала, что ты собираешься сказать нечто в этом роде. Почему ты просто не порадуешься тому, что Хани наконец может повеселиться со мной, а? Как насчет этой наполовину пустой, наполовину полной штуки с дерьмом?

– То, что ты играешь с ребенком, замечательно, но давай хотя бы на секунду вернемся к твоему лечению.

Сьюзан внимательно посмотрела на коробку с красящимся пасхальным яйцом.

– Ты где-нибудь видишь такие маленькие проволочные штучки, знаешь, которыми держат яйцо?

Крейг вздохнул.

– Полагаю, тебя совсем не беспокоит, что до Пасхи еще очень далеко.

Сьюзан присела на корточки и, наклонившись вперед, подобрала что-то с пола.

– Вот она! – Она помахала медной держалкой для яиц, затем посмотрела на своего нахмурившегося друга. – К твоему сведению, да, мне наплевать, что до Пасхи еще далеко, потому что, помимо всего прочего, я собираюсь сделать покупки к Рождеству.

Сьюзан соскользнула на пол, наклонила голову и закрыла глаза. Она была неописуемо счастлива. Прижав колени к груди, она радостно мурлыкала. Хорошо, что у нее выросли ноги, она может бежать к лучшему, до тех пор, пока лучшее… ну разве может быть лучше, чем сейчас, а? У нее было ощущение, что в любой момент ее может тормознуть полиция спокойствия, независимо от того, будет она сидеть за рулем или идти пешком. Иными словами, она сводила себя с ума и стремилась добраться до самого края безумия. Безумие прекрасными кулаками выстукивало блаженный ритм под ее веками.

Крейг с трудом пробился на поверхность глубокого, крепкого сна и открыл глаза, еще не вполне проснувшись. Комната была погружена во мрак, он поднял голову и посмотрел на прикроватный столик: электронные часы показывали два тридцать семь ночи. Взбив подушку, он уронил на нее голову, приготовившись снова погрузиться в глубокое море сна, которое вынесет его вниз по течению к утру нового дня.

И вот тогда он снова услышал это.

Громкий удар – где-то что-то билось обо что-то с глухим стуком, и все это сопровождалось странным лязгом. Встревоженный Крейг подскочил и открыл глаза. Он спустил ноги с кровати, схватил с кресла халат и направился к двери. Затем остановился, задумавшись, что делать дальше. Он был крупным мужчиной, но отнюдь не воинственным по натуре. С колотящимся сердцем он оглядел темную комнату в поисках подходящего оружия и остановился на акустической гитаре, которую нашел в шкафу, плюс длинная веревка, на случай, если придется связать незваного гостя, пока не приедет полиция. Крейг осторожно вышел из гостевого домика и направился к дому, откуда доносились зловещие звуки.

Приблизившись к дому, он помедлил, пытаясь отдышаться. Шум стал еще более странным и громким. «Бух!» – затем низкое бормотание и скрежет чего-то тяжелого. Сделав глубокий вдох и покрепче ухватив грозную гитару, Крейг выскочил из-за угла, готовый защитить свою хозяйку и подругу от неминуемой смерти.

– Ну-ка прекрати и подними руки, чтобы я их видел… – Поняв, что перед ним Сьюзан, он смолк.

Она стояла в белой ночной рубашке, тапочках и с молотком в руке, ее лицо блестело от пота. Вокруг нее лежала большая куча кирпичей, останки того, что было ее тихим испано-калифорнийским патио. Но теперь от выложенного плиткой дворика, окружавшего фонтан, осталась лишь куча грязи и обломков черепицы, а в центре этой строительной площадки стояла торжествующая Сьюзан, держа в одной руке молоток, а другой возбужденно махая Крейгу.

– О, я рада, что ты встал! – задыхаясь, заявила она вместо приветствия. – Теперь ты мне поможешь. Хотя я уже почти…

– Какого хрена ты тут делаешь, психопатка несчастная? – разъяренно заорал он. – Ты считаешь, это прикольно или что? – Он осторожно пробирался к ней через груду камней. – Сейчас, мать твою, три часа ночи, ты ведь знаешь это? Для тебя это имеет значение? Я думал, что… на тебя напал убийца или еще что… Ой! – Крейг не договорил, выронил гитару и схватился за ногу, ударившись о кучу битой плитки.

– О, нет, перестань. Я занялась этим потому, что не могла заснуть, и мне всегда хотелось убрать эту плитку, ты знаешь. Она так неприятно выглядит. Кому захочется ходить по горячему бетону? Тебе вот наверняка нет, верно? За все время, что ты был…

– Заткнись! – заорал Крейг с красным лицом, садясь в грязь и все еще держась за ушибленную ногу. – Сейчас с тобой в самом деле что-то неладно, да? Нельзя из-за какой-то глупой прихоти перестраивать патио посреди ночи. – Его лицо стало строгим и суровым. – Глупой шумной прихоти, – уточнил он, возвращаясь к изучению покрасневшей, распухшей ноги.

– Это не прихоть, – надулась Сьюзан, вытирая мокрое лицо рукавом ночной рубашки. – Я давно хотела это сделать и просто…

Крейг встал, протянув руку.

– Отдай мне молоток, – приказал он. – Сейчас же!

Нахмурившись, Сьюзан наклонила голову и отвернулась от него.

– Но…

– Просто отдай мне его!

Она протянула молоток, не глядя в его налитые яростью глаза.

– А теперь иди в свою комнату. – Он показал в сторону спальни Сьюзан перепачканным в глине молотком.

Когда она покорно протопала мимо, недовольно поджав губы, Крейг добавил:

– Никогда не думал, что скажу такое, но из-за тебя я превращаюсь в свою мать. Вот что ты со мной делаешь. Ты это понимаешь? Из-за твоих дурацких закидонов я превращаюсь в визгливую, обрюзгшую климактеричку!