Незваный гость (сборник) - Илья Шумей

– Да.

– Да, я… его… да.

– Я понял. Диктуйте адрес.

Давясь приступами тошноты, Павел закинул торчащие ноги в багажник и захлопнул крышку, громыхнув ею явно громче, чем следовало. Все его состояние описывалось сейчас одним-единственным словом – ненависть.

Он ненавидел Брокера, ненавидел Андрея, себя, машину, весь этот лес вокруг, весь остальной мир, все! Это чувство буквально разрывало его изнутри, настойчиво требуя выхода. Павлу хотелось заорать, заплакать, избить кого-нибудь до полусмерти… или пусть даже его самого отмутузят, но требовалось хоть что-то, чтобы сбросить давление, грозящее разнести черепную коробку.

И он взорвался. На несчастную машину обрушился град ударов и пинков. Павел кричал, ругаясь последними словами, проклиная все на свете и призывая всевозможные кары на головы всех сопричастных. Он остановился, только когда по крышке багажника начали разлетаться брызги крови с разбитых костяшек пальцев.

Задыхаясь и еле волоча ноги, словно разом постарев лет на двадцать, Павел доковылял до водительской двери и бесформенным мешком плюхнулся на сиденье. Часы на приборной панели сообщали, что до отведенного ему срока осталось всего полчаса, и следовало поспешить, если он не хотел усугубить положение еще больше.

Так медленно и осторожно Павел не ездил еще никогда. Разве что на первых занятиях в автошколе. И дело было не в том, что он опасался вляпаться в аварию, которая сейчас оказалась бы крайне некстати. Он был настолько на взводе, что один-единственный сигнал или неудачное перестроение могли привести к тому, что обидчик непременно схлопотал бы пулю. Терять-то уже нечего. Его вцепившиеся в руль руки уже сводило от напряжения, но Павел просто не мог заставить себя ехать быстрее.

По названному ему адресу он прибыл, когда в запасе у него оставались жалкие пять минут, но он отдал бы все, чтобы растянуть их в года. Всю дорогу он крутил в голове предстоящую сцену встречи, но так и не придумал, что сказать. Как и что он ответит дочери на ее вопрос о судьбе Андрея? Вряд ли ее смогут убедить сухие логические выкладки насчет спасения ее собственной жизни. Мало кто в здравом уме согласится уплатить за это столь высокую цену.

Время, однако, поджимало, а потому Павел вышел из машины и зашагал по аллее к зданию школы, где ему была назначена встреча. Следуя полученным инструкциям, он обошел здание и вышел к пристройке, где размещался спортзал. Поскольку пора летних каникул вступила в свои права, школьный двор и футбольное поле на заднем дворе пустовали, и весь путь он проделал в тоскливом и тревожном одиночестве.

Старую деревянную дверь, покрытую неисчислимым количеством слоев краски, он открывал с таким чувством, будто дергал за веревку, что роняет сверкающий нож гильотины.

– Папа!!! – крик Марины звонким эхом заметался меж стен пустого зала.

Она рефлекторно попыталась вскочить с длинной лавки, но смогла лишь слегка подпрыгнуть на месте, поскольку была к ней крепко привязана.

– Папа, где Анрюшка, что с ним!?

Павел молча стоял, потупив взор и не в силах выдавить из себя ни единого слова. За его спиной гулко громыхнула притянутая пружиной дверь.

– Где Андрюшка!? – Марина сорвалась на истерический крик, – что ты с ним сделал!? Не молчи же!!! Он жив!? Папа, что ты…

Она внезапно умолкла, словно ей с размаху вогнали кляп, да так и застыла с открытым ртом, как трагическая скульптура. Из-за ее спины на свет выступил невысокий сухонький мужичок в темно-синем спортивном костюме, который был ему явно великоват.

– Мы Вас уже заждались, Павел Алексеевич, – он сверился с секундомером, висевшим у него на шее в обрамлении пары свистков, – но Вы, я смотрю, вовремя. Это радует.

– Отпустите… Марину, – от напряжения голос Павла превратился в сдавленный хрип. Даже отсюда на щеке своей дочери он видел темную полосу, от которой вниз протянулись засохшие следы от капель крови. В его ушах еще стоял ее крик, который он услышал во время первого телефонного звонка.

– Не беспокойтесь, после того, как мы утрясем все детали, я не только отпущу вас обоих на все четыре стороны, но и устраню все следы и неприятные воспоминания о данном досадном инциденте, – мужичок подошел ближе и остановился в паре метров, – вы даже забудете, что вообще когда-то знали такого человека, как Андрей Цеповалов.

– Мне ничего… от Вас… не нужно, – руки Павла сами собой сжались в кулаки, – Ваши условия… выполнены. Отпустите… мою дочь.

– Вам так не терпится вновь окунуться в омут свалившихся на Вас проблем, что Вы даже не хотите дослушать мое предложение?

– Я хочу только одного – чтобы Вы оставили и меня и Марину в покое!

– Обязательно! Обя-за-тель-но! – тщедушный физрук замахал на него руками, – вот заладили…. Сами же себя задерживаете! Дайте мне пару минут, и я вас отпущу, но сперва необходимо все обговорить.

– Хорошо. Говорите.

– Вот и славненько! – мужичок удовлетворенно потер сухие ручонки, – вот и чудно! Поскольку Вы свою часть уговора выполнили, то и за мной не заржавеет. С этого момента Ваша жизнь круто изменится. Да, я немного подчищу весь сегодняшний беспорядок, но дальше все у Вас пойдет как по накатанной. Впрочем, что я Вам тут растолковываю, Вы и так все прекрасно знаете, уже успели ознакомиться, верно?

Да, Павел был в курсе того, как работает система. Андрей, помнится, ему рассказывал о механизме перераспределения удачи в обмен на некоторые услуги. А теперь, когда труп парня остывал в багажнике его машины, и Павел, выходит, заработал право на свою порцию благ. Немного странно, конечно, когда стоящий перед ним усушенный старичок с ужимками Луи Де Фюнеса на полном серьезе рассуждает об управлении Вселенной, но Павел знал, что он не фантазирует и не врет. Он знал, что этот чудак и впрямь способен влиять на ход событий, непринужденно кромсая на куски пространство-время, а потом перекраивая и сшивая его на новый лад. Он знал.

У него вдруг возникло странное щекочущее ощущение. Павел словно мысленно сделал небольшой шаг назад, в свои недавние воспоминания, и вдруг обнаружил, что под его ногой разверзлась необъятная бездна. Не пустота, но целая пропасть, заполненная миллионами тонн и кубометров знаний, в которую он в следующее мгновение и рухнул.

Лавина фактов и откровений накрыла его с головой, закружила в водовороте и понесла по информационным лабиринтам. Ему хотелось зажмуриться, поскольку некоторые образы явно не предназначались для человеческого разума, выросшего и воспитанного в строгих пуританских рамках трех пространственных и одного временного измерения, но у чистой мысли нет глаз, которые можно было бы закрыть. А потому он зачарованно смотрел, внимал и впитывал тот водопад трансцендентности, что на него обрушился.

Многомерные миры, перекрестки времен, наслоения реальностей, переплетенных тончайшими нитями причинно-следственных связей – вся необъятная картина изнанки мироздания раскинулась перед его глазами. Он видел прорехи и шрамы, оставленные несанкционированным вмешательством в паутину взаимосвязей, часть из которых являлась делом рук этого самого мужичка, что стоял перед ним в спортзале захолустной школы. Он знал, что это неправильно и даже преступно, и понимал, как именно можно исправить такие последствия. Вот здесь надо взять…