Николай Хмурый. Западная война - Михаил Ланцов

– Зулус[63], зулус, – устало вздохнув, произнёс Александр и, подняв за шкирку этого немецкого офицера, обыскал его на наличие оружия и поволок на выход. Он уже смирился, что каждый немец почему-то считал его зулусом. Видимо, про войну англичан с зулусами слышали, а больше – нет. Как и о том, что в Африке очень много разных народов.

Морская пехота России. Негры.

Чудачество?

Нет. Просто прямое следствие политики Императора.

Николай Александрович твёрдо усвоил правило «We’re all living in Amerika»[64]. Да и слова Ганди «воспитанная колонизаторами элита – главный враг своего народа» он тоже помнил…

В Абиссинии у него были династические и экономические связи: он их всецело развивал через свой морской портал – Джибути. Железная дорога от порта Джибути до столицы Абиссинии построена ещё в 1898 году. К 1914 году она продлилась до озера Туркан и обзавелась десятком вспомогательных веток, что дало феноменальный экономический эффект для региона. Абиссиния не стала промышленным центром мира, но её сельское хозяйство заиграло совсем другими красками. Просто вследствие резкого роста транспортной доступности. Ну и денег Россия немного вложила, стимулируя выращивание кофе, сахарного тростника и хлопка, а также шерстяное овцеводство и разведение крупного рогатого скота.

Экономика – да. Так поступали, наверное, все страны в регионах, которые считали своими колониями. Однако Император дополнил эту схему комплексом мер культурно-образовательного характера. Он развернул в Абиссинии пусть и умеренную, но сеть начальных бесплатных школ. Через них искал толковых местных ребят. И тех, кто не только теоретически мог, но и хотел, то есть старался, тащил дальше… вывозя в Россию для обучения. Те, кто оплачивал обучение сам, могли вернуться обратно в свои земли без ограничений. А те, кто не мог, отрабатывали, служа в России. В том числе и в вооружённых силах, если получали военное образование.

Таким образом он стремился сформировать русскую элиту в этих удалённых регионах. Русскую не генетически, а в плане культуры и менталитета. И учитывая фактически открытые границы в этих далёких африканских землях, то в данном процессе участвовали жители отнюдь не только Абиссинии, но и всех прилегающих регионов. Поэтому даже в Найроби – столице Британской Восточной Африки – к 1914 году уже встречались негры с высшим образованием, бегло говорящие по-русски. Как несложно догадаться, к местным властям они были настроены по меньшей мере скептически, в отличие от России, давшей им «путевку в жизнь».

Аналогичные дела происходили и в других ассоциированных регионах. В Персии, Японии, на Филиппинах, в Новой Каледонии, русской Гвиане, на Кубе, в Панаме и даже в Испании, где состояние образования к началу XX века совершенно просело. В России же этот подход привёл к качественному и количественному росту образовательных заведений просто взрывным методом, увеличив за 1890‐е и 1900‐е годы количество учебных заведений в несколько раз. А местами и в несколько десятков раз, ведь Император и в самой России вёл с 1888 года «борьбу с безграмотностью»[65]. Резко, фундаментально выросли тиражи учебных[66] и научно-популярных книг. Появилась обширная сеть публичных библиотек, доступных для любого и каждого. Скромных. С очень небольшим количеством книг. Но она появилась…

Александр потащил герра майора на улицу и едва не столкнулся в дверях с полковником связи – Петром Ильичом Кузьминым.

– Господин полковник, туда пока нельзя.

– Много ещё?

– Не могу знать.

– Сколько вы помещений проверили? – нахмурился Кузьмин.

– Семь. Дальше сильное задымление пока. Проветриваем. Но ходить туда пока опасно. Может, немец задохнулся, а может, и без сознания лежит. Вдруг очнётся и палить станет?

– Ясно, – недовольно кивнул Пётр Ильич и отправился в полевой лазарет со своими бойцами. Выполнение задания пока откладывалось. Поэтому он надумал супругу свою навестить – Изабеллу.

Тихо прошёлся, прислушиваясь к канонаде. И изредка поглядывая на два воздушных шара, откуда его бойцы корректировали огонь флота и присматривали за обстановкой. Вон где-то высоко в небе пролетели три дирижабля в кильватерном строю. Огромных. Он-то их вблизи видел, и не раз. В этой кошмарной раскраске оскалившейся небесной акулы.

– Осторожнее, господин полковник! – окрикнул его кто-то со спины. Пётр Ильич оглянулся и тут же отошёл в сторону, пропуская бойцов, которые несли носилки с наспех перевязанным раненым. А следом ещё. И с ним медбрат с увесистой сумкой через плечо. В каждом взводе такой был. Не медсестра, а именно медбрат – физически очень крепкий парень, способный легко таскать раненых. Медсёстры были только в тылу, пусть и ближайшем.

Пётр Ильич покачал головой, проводя взглядом этих ребят с носилками. Скосился на тихо о чём-то болтающих двух девчонок в форме. И с винтовками в руках. Да-да. В армии были девчонки. Не очень много и на специфических ролях, но и это уже его раздражало. Хотя – чья бы корова мычала?

Наконец, дойдя до лазарета, он прошёл внутрь. Минул импровизированный кордон и вошёл в одну из палаток.

– Как ты? – с порога спросил он у Изабеллы, что лежала с мрачным видом на койке.

– Глупо.

– Но жива же.

– Надо было так напороться?

– Ты жива – и это главное, – с нажимом произнёс Пётр – и Изабелла, тяжело вздохнув, улыбнулась.

В конце Русско-Японской войны, опасаясь захвата этих сведений, японская сторона уничтожила всю свою документацию по агентуре в России. А вместе с тем и всех причастных. И чтобы не болтали, ну и за дело, так как объективных разведывательных сведений они не предоставили, втянув страну в самоубийственную войну. Поэтому дамоклов меч, что висел над головой Изабеллы, пропал. Однако она не отвернулась от Петра, не ушла от него, скрывшись в закате. Нет. Она осталась. Слишком сильным потрясением для неё оказались события тех дней. Да и парень смог произвести на неё впечатление.