Два полюса любви - Элис Детли

Он печально улыбнулся.

– Прощай, Анна, – сказал он снова и закрыл дверь.

Хасим вышел на улицу, но не сразу направился к машине. Он прислушивался к тому, что происходит в доме. Показалось ему или Анна и впрямь разрыдалась?

Полет прошел без эксцессов. Прибыв в аэропорт, Ромульда направилась к самолету «Бахрам эрлайнс», который и доставил ее в столицу, Гвабону. Ахмад, верный слуга султана, уже ждал ее у черного лимузина с затененными окнами. Когда она подошла, Ахмад поклонился, но все же от ее внимания не ускользнул немного насмешливый блеск его глаз.

Он знает, подумала она, знает, зачем я здесь. Конечно, Ахмад – старый царедворец. Наверное, он уже не раз говорил Хасиму, что пора завести себе супругу. И вот наконец-то его желание сбывается.

– Как прошел полет? – учтиво спросил он, когда они уже сидели в салоне.

– Просто замечательно. – Ромульда ничуть не покривила душой. Ведь все у нее внутри сжимается не от морской болезни, а от предчувствия того, что должно произойти.

Машина неслась к выезду из столицы. Дворец султана располагался в пригороде Гвабоны. Не потому, что такова была прихоть правителя Бахрама, выстроившего его, а из-за того, что на султана постоянно совершались покушения. Слишком много было вокруг фанатиков, желавших занять престол.

И на жизнь Хасима тоже покушались какие-то негодяи. Ромульда вовсе не хотела, чтобы его убили, нет, она не была такой кровожадной! Одно дело, что она не хочет выходить за него замуж, и совсем другое – желать ему зла.

Лимузин подъехал к величественному зданию дворца. Элементы восточного декора сочетались в нем с традициями классицизма, господствовавшего в Европе в конце восемнадцатого – начале девятнадцатого столетия. Лужайки, мимо которых катил «линкольн», были тщательно ухожены, а в тени деревьев совсем не ощущалась удушливая жара Гвабоны.

У ворот стояли охранники с автоматами наперевес. Стоило машине въехать на территорию дворца, как Ромульда почувствовала, что попала в совершенно иной мир со своими законами. Как не похоже тут все на ту жизнь, которую она вела в Америке!

– Его величество ожидает вас в своих апартаментах, – сказал Ахмад. – Думаю, не стоит заставлять его нервничать.

Это уж точно! Поднимаясь по мраморной лестнице, Ромульда ощущала себя ягненком, которого ведут на заклание. Даже необычайная роскошь дворца не смогла отвлечь ее от печальных мыслей.

У дверей султанских апартаментов они остановились. Слуга открыл для них массивную дверь.

– Ваши вещи принесут немного позже, – сообщил Ахмад. – Я смотрю, вы путешествуете налегке.

Естественно, а ты чего ждал? Ведь я не собираюсь здесь надолго задерживаться.

– Да уж.

– Что ж, я вас покину. Ахмад поклонился.

– Спасибо.

Она проводила его взглядом, не решаясь войти в спальню, где ее ждал… Кто? Будущий муж?

Не бывать этому!

Но теперь Ромульда понимала, что недооценила влияние, которое произведет на нее обстановка. И сам султан. Она может попытаться не обращать на это внимания, но все равно его слова, жесты, взгляды будут на нее действовать.

Ромульда взялась за ручку двери, отделявшей ее от Хасима.

Он слышал, как отворилась дверь, но не повернулся сразу. Ромульда заставила его прождать почти два дня. Именно столько прошло со времени их телефонного разговора. Значит, она не слишком торопилась с ним увидеться. Что ж, отлично! Тогда и он ничем не выдаст своего нетерпения, не покажет, как ждал ее. Наоборот, нужно дать ей понять, что он чрезвычайно раздосадован этой задержкой.

Ромульда знала, как себя вести. Злить его понапрасну – занятие неблагодарное. Лучше приветствовать его так, как он того сам бы пожелал. Во время перелета она успела обдумать слова приветствия. Вернее одно слово.

– Султан. – Она вложила в это слово и покорность, и независимость, зная, что он поймет тон, с каким она произнесла приветствие.

Хасим слегка наклонил голову и повернулся к ней.

Боже! Я совсем забыла, как он великолепен. Это смуглое жесткое лицо, обрамленное иссиня-черными волосами, глаза, в которых ясно читается ум и характер… Бархатистый голос, которым он спросил ее:

– Что с тобой? – Спросил по-английски, наверное, чтобы слуга, стоявший на своем посту, не догадался, о чем они ведут речь, и окинул ее взглядом.

Женщина, стоявшая перед ним, меньше всего напоминала Ромульду из его снов. Он и не узнал бы ее, если бы ему не было известно наверняка, что перед ним та самая Ромульда. Джинсы, голубая рубашка, кожаные туфли на высоких каблуках. Выглядит, как настоящая американка, решил он, даже не пытаясь скрыть своего отвращения.

И к тому же макияж! В Бахраме женщины не мажут себе лицо всякой дрянью, пытаясь понравиться мужчинам. Если ты красива, то тебе не нужна никакая косметика, если же нет, то и косметика тебе не поможет.

Ромульда стояла и смотрела на него с выражением легкого недоумения на лице.

– Как ты посмела явиться передо мной в таком виде? – проревел он.

– Тебе не нравится, как я одеваюсь? – спросила она невинным тоном.

Да он бы с радостью бросился к ней и сорвал с нее эту одежду! Хорошо, что слуга рядом, так что приходится сдерживать свои порывы.

– Ты выглядишь, как последняя потаскушка!

– Да? Не думаю, что потаскушка может позволить себе туфли из крокодиловой кожи.

Хасим проигнорировал ее слова.

– Почему ты не оделась, как принято одеваться в Бахраме?

– Потому что мне нравится, как одеваются в Америке.

– Да? Это что же, Бобу нравится, когда ты наряжаешься подобным образом?

Ромульда поняла, что приближается опасность. Не надо его злить.

– Я пойду переоденусь, – сказала она. Хасим покачал головой.

– Нет, погоди. Я и так слишком долго ждал. Ты уйдешь только тогда, когда я тебе разрешу! – Он попытался совладать с негодованием, переполнявшим его душу. – Выпьешь чего-нибудь с дороги?

Например, цианистого калия, дорогой? Да нет, спасибо!

Ромульда отрицательно покачала головой. И зря. Так она привлекла внимание к бейсболке, красовавшейся на ее голове.

– Сними кепку! – вдруг рявкнул он.

Вот оно. Момент настал. Сейчас он наконец поймет, кто она – покорная жена, готовая исполнить любую прихоть своего господина, или независимая американка.

Она сняла бейсболку и посмотрела на него. Реакция Хасима превзошла все ее ожидания. На несколько секунд он потерял дар речи. Было видно: ему стоило громадных усилий не выдать, как он потрясен.

– Ты постриглась! – наконец смог вымолвить он.