Кошмар в мини-юбке - Марина Серова

— Еще я нюхаю кокаин, чтобы снять стресс, — продолжал исповедоваться Мусаев.

— Все, довольно, — прервала я его, освобождая руки пленника. — Дальнейшие твои подвиги мне не интересны. — Сунув ему в руку его же мобильник, я приказала: — Звони своим и вели отвезти обратно на точку. Скажи также, чтобы до меня не смели и пальцем дотрагиваться. Черт, и постарайся говорить нормально, а не как автоответчик.

— Хорошо, — пообещал Мусаев, пустыми глазами, разглядывая мобильник. Его палец медленно тыкался в кнопки.

— Мирон, отвези шлюху обратно на точку, и не смейте ее трогать. — Пауза, потом: — Да, сейчас, на моем джипе… Не слишком.

Я вырвала из его рук мобильник и выключила. Еще чего доброго люди Мусаева начнут подозревать что-нибудь по странному голосу шефа, спросят, отчего он такой, а он честно признается, мол, шлюха накачала его «сывороткой правды»…

— Сиди здесь на кровати, пей свой коньяк. Если кто войдет в комнату и спросит что угодно — посылай всех к чертовой матери, — проинструктировала я Мусаева.

Действие препарата должно было закончиться через двадцать минут. За это время я планировала быть уже на другом конце города, если не возникнет осложнений.

— Да, — глухо отозвался бандит.

— Значит, все понятно? — спросила я.

— Иди к чертовой матери, — безразлично сказал Мусаев, наливая себе в стакан коньяку.

Удовлетворенная, я вышла из спальни и захлопнула за собой дверь. Один подозреваемый отпадал. Повернувшись, я нос к носу столкнулась с Хохлом.

— Ну че, отработала? — подмигнул он и оттолкнул меня плечом, прошел к двери.

— Муса велел его не беспокоить, — предостерегла я его. Хохол посмотрел на меня, как на кучу грязи, и осторожно постучал.

— Слушай, Муса, можно мне с тобой перетереть один вопрос?

— Пошел к чертовой матери! — раздалось из-за двери.

— Понятно, нет базара, — пробормотал Хохол, сконфуженный. Заметив мой взгляд, он зло завопил: — Чего зыркаешь, падаль! Выметайся! — И толкнул меня в спину.

Я еле устояла на ногах и торопливо стала спускаться, чтобы не нарываться на грубость, а Хохол двинулся за мной, осыпая весь мой род матюками.

За рулем джипа сидел уже знакомый мне неандерталец по кличке Борода. Обратный путь не обошелся без эксцессов. Хохол решил завалить меня в салоне джипа и был жестоко избит за это. На долю водителя также выпал добрый пинок в лицо, когда он, остановив машину, повернулся к нам узнать, что к чему.

Утром я еще раз попыталась поговорить с Еленой. Она выглядела свежей и энергичной. Ничто не указывало на то, что вчера эта женщина находилась на грани нервного срыва. Зная ее привычку перечить мне, я решила пойти на уловку. Прохорова во дворе отдавала приказания охране, когда я к ней подошла.

— Вы что-то хотите, Евгения Максимовна? — спросила она, заметив меня.

— Я насчет вчерашнего покушения, — заговорила я.

— Знаю, — перебила Прохорова, — хотите уговорить меня не отправлять детей в школу.

— Напротив, — возразила я, — после покушения мое мнение изменилось. Стало ясно, на что могут пойти преступники, их возможности, уровень профессионализма исполнителей. Теперь я считаю, что дети могут посещать школу под моей охраной безбоязненно. Вам не следует запирать их в четырех стенах.

— Ну вот и прекрасно. Наконец-то вы поняли, что я вам давно втолковывала, — огорошила меня Елена. Обратная психология с ней не сработала. Из дома вышел бледный и осунувшийся Виталий.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила у него Елена. В ее взгляде я заметила такое, что сильно засомневалась в их чисто рабочих отношениях.

— Нормально все, — пробурчал Виталий.

Я отозвала в сторону начальника службы безопасности Прохоровой.

— Слушай, Виталий, у нас на хвосте уже пару дней висит белый «Форд». Надо бы как-нибудь переговорить с ребятами, что в нем за нами следят. Я бы сама, но с детьми опасно устраивать гонки. Лучше сообщить в милицию.

— Я пошлю Родиона, — ответил Виталий устало.

Возражать я не стала. Родиона — так Родиона.

Появившиеся дети выглядели значительно хуже своей матери. Из Рината нельзя было вытянуть слова и клещами. Алина с виду казалась безразличной ко всему, но круги под глазами показывали, что она переживает не меньше брата. В школу мы ехали молча. Я видела, как приклеившийся к нам «Форд» на светофоре подрезала хозяйская «Волга», на которой Родион обычно возил из магазина продукты. Сзади на затормозивший «Форд» на небольшой скорости въехал «КамАЗ», смял багажник и протащил «Форд» вперед. Дальнейшего развития событий я не видела. Наша машина повернула. Что ж, посмотрим, чего этим добьется Родион.

Занятия в школе пролетели незаметно. Пока Алина и Ринат грызли гранит науки, я, сидя в своем любимом косметическом салоне, успела выяснить по телефону через знакомых в органах личность киллера, убитого Виталием. Мне пообещали переслать по Интернету отчет судебно-медицинской экспертизы по вскрытию тела убитого.

«Все-таки полезно иметь вот таких знакомых», — подумала я, занося в записную книжку имя и адрес человека, нападавшего на Прохорову. Киллер — Курочкин Виктор Сергеевич — бывший спецназовец, участвовал во многих боевых операциях на Северном Кавказе. Полтора года назад уволен в запас по состоянию здоровья. Характеристика по месту службы отличная. После армии нигде не работал. Перебивался случайными заработками. Имеет несовершеннолетнюю дочь. Жена умерла от рака еще за год до его увольнения из армии. Дочка все это время жила с бабушкой. Никакого криминала за ним не водилось. Соседи, хорошо знавшие его, говорили, что он любит приложиться к бутылке, а потом в пьяном виде хвастать всем, как он «мочил чурок».

Из потайного отделения в сумочке я достала несколько фальшивых удостоверений: одно — работника узла связи, одно — электросетей, еще газовика и журналистки «Вестей Тарасова». Удостоверение журналистки я оставила, а остальные убрала обратно.

— Вот это она, сидит тут постоянно, — донесся до меня осторожный шепот, — да, брюнетка в очках и костюме, похожа на учительницу.

Я сделала вид, что поправляю макияж, открыла пудреницу и направила зеркальце так, чтобы видно было сплетничающих обо мне.

Косметолог — кажется, Лера, я слышала, как произносят ее имя посетители салона, — жаловалась на меня представительному молодому человеку в очках, при галстуке, в белой рубашке, темных наглаженных брюках и сверкающих лакированных туфлях.

— Она уже несколько дней подряд сидит и сидит, или газету читает, или просто смотрит в окно. Не знаем, что и делать, Владимир Иванович, — нашептывала Лера молодому человеку, воровато косясь на меня. — Санька было подошел, а она ему такое понесла… Наверно, дебильная.

Слушая ее, молодой человек снисходительно улыбался.