Румо, или Чудеса в темноте - Вальтер Моэрс

— Что будем делать? — спросил Цорилла. — Он нас надул.

— Треснем его кружкой — и дело с концом, — предложил Цордас.

Цорилла не возражал.

— Ладно. Будем играть дальше. Потом ты пойдешь налить вина. На обратном пути зайдешь сзади и долбанешь кружкой ему по башке.

— Но это же червяк. Кто знает, где у него голова, а где туловище?

— Вообще-то, ты это придумал! Просто врежь посильнее. А дернется — уж я приложу его моргенштерном.

— Разбитую кружку запишу на ваш счет, — пробормотал Кромек за стойкой. Он все прекрасно слышал.

— Сбагрим этого вольпертингера — или как его там, — а выручку поделим на троих, — заявил Цордас, а сам подумал: «А следующую кружку я разобью о твою башку, тупица, а потом спалим твою чертову забегаловку».

— Оттащим жирдяя в лес. Дальше — дело за вервольфами, — договорил Цорилла совсем тихо, так как на веранде за дверью послышался скрип: Смейк возвращался.

Румо притворился, будто ему снится беспокойный сон: негромко заскулил, заворочался и поскреб по полу правой лапой.

Проползая мимо Цордаса, Смейк сделал кое-что совершенно для Румо неожиданное: молниеносный удар головой по шее кровомяса — и тот нокаутирован. Цордас так сильно стукнулся башкой о стол, что стакан с игральными кубиками взлетел в воздух. Недолго думая, Цорилла вскочил и схватил спрятанный под столом моргенштерн. Кромек спрятался под прилавком, а кубики упали на пол. Выпало «четыре», «два» и «шесть».

Румо же окончательно сбил кровомясов с толку, встав на задние лапы и приказав Цорилле:

— Брось его!

У Цориллы от удивления челюсть отвисла, Румо мог бы даже сосчитать обломки зубов в пасти, однако моргенштерн из лап кровомяс не выпустил, а, подняв над головой, стал потихоньку раскручивать. Железная звезда со свистом описывала круги, а Цорилла отступал от стола. Румо проскользнул под столом и между задних лап кровомяса — тот ничего не заметил. Оказавшись позади Цориллы, вольпертингер привстал, схватил кровомяса за переднюю лапу и потянул на себя. Цепь моргенштерна трижды обмоталась вокруг шеи Цориллы, и наконец его стукнуло по голове железной звездой. Сраженный собственным оружием, кровомяс рухнул на пол, подняв облако пыли.

Тут хозяин трактира поднялся из-под прилавка с двустрелом в лапах. Наставив его на Румо, он проревел:

— Вон отсюда, оба! Живее!

— Стоило бы натянуть тетиву, — сказал Смейк.

Незадачливый Кромек стал возиться со спусковым рычагом.

Прежде Румо не видал механического оружия. Правда, Смейк много рассказывал ему о всевозможных видах оружия, о принципах работы, о скорострельности. В лапах Кромека был гральзундский двустрел из восьмислойной березовой древесины, с тетивой из оленьих сухожилий, кованым ложем и спусковым механизмом. Мастерить такое оружие могли только оружейники, имевшие лицензию. Стрелы делались из прессованных стеблей тростника, закрученных, как канат, и венчались острыми бронзовыми наконечниками. В полете стрела вращалась, точно сверло вонзаясь в кирпичную кладку.

Щелк! Кромек вновь наставил двустрел на Румо.

— Убирайтесь отсюда! — прорычал кровомяс.

— Как насчет пари, Кромек Тума, — спросил Смейк.

— Что? Ты знаешь, как меня звать? — От испуга кровомяс даже опустил оружие.

— Кромек Тума, солдат пехоты, сто шестьдесят килограммов, рост — два двадцать семь, сорок семь медалей за отвагу, канонир, тугой на ухо, — перечислял Смейк. — А ведь я трижды повышал тебе жалованье — разве ты забыл?

Кромек смутился. Неужто и впрямь министр?

— Когда мы стояли лагерем у Флоринта, — решительно продолжал Смейк, — князь Хусайн хотел послать на штурм укреплений четвертую дивизию, где служил солдат Кромек Тума. А ведь все знали, что осажденные приготовили кипящую смолу — запах чувствовали даже в лагере. Помнишь, как я уговорил тогда князя прекратить осаду?

Только теперь Смейк решился воззвать к чувствам Кромека. Он давно узнал бывшего солдата: кровомяс немного постарел и разжирел, но придурковатая гримаса никуда не исчезла. Прирожденный вояка, верный до самой смерти. Смейк ухмыльнулся и распростер две лапки, будто собирался обнять Кромека.

— Ну что, узнал старика, военного министра?

Теперь Кромек вспомнил. Тогда он счел министра тряпкой: уж он-то с радостью пошел бы за своего правителя под струи кипящей смолы. Да лучше умереть, чем струсить перед этими подлецами! Отступление под Флоринтом — позор всей его жизни. Кромек сплюнул.

— Ах ты, трусливый пес! Да мы бы этих флоринтских обормотов — одной левой!

Похоже, краткий экскурс в прошлое произвел отнюдь не тот эффект, на который рассчитывал Смейк.

— Впрочем, хватит о былом, — сказал он. — Нам нужна провизия, вода, одежда и, скажем, сто пир на дорогу. Держу пари, ты не убьешь вольпертингера из двустрела.

Кромек крепко задумался.

— И на что спорим?

— На твою жизнь.

— А если я выиграю?

— Не выиграешь.

— Ах вы, шарлатаны! А ну убирайтесь!

Кровомяс, похоже, еще больше смутился.

— Ну же, Кромек Тума! Стреляй! — приказал Смейк.

Тут уж Румо стало не по себе. Еще одна проверка на выносливость? Румо ни разу не видел механическое оружие в действии. Прежде ему доводилось отражать только удары циклопьих кулаков.

Кромек повиновался. Раздался двойной щелчок спускового механизма, оленьи сухожилия с треском сжались, и из двустрела разом вылетели две стрелы. Послышалось стрекотание. Стрелы, будто направляемые невидимыми нитями, полетели прямо на вольпертингера. Они вращались в полете, и Румо видел, как вихрь увлекает за собой пылинки, кружившие в воздухе.

Стрекотание зазвучало в ушах Румо медленнее, постепенно переходя в глухой протяжный рокот. Вольпертингер знал: в самые опасные минуты все движения и мысли его ускоряются, будто по волшебству. Впервые так случилось на Чертовых скалах, когда он оторвал циклопу голову. И теперь у Румо оказалось довольно времени поразмыслить, как увернуться от стрел. Вариантов три. Можно нагнуть голову — так проще всего. Можно быстро присесть, тогда стрелы пролетят над ним — целый акробатический номер. А можно отклониться всем туловищем, упершись лапами в бока — отчаянное безрассудство. Румо не знал, что выбрать.

Пока он раздумывал, на пути одной из стрел оказался комар. Комар с жужжанием пролетел перед левой стрелой, не задевшей его, однако его затянуло в воздушный вихрь, а оперением стрелы оторвало оба крылышка, и раненый комар упал на пол. Уж лучше бы его сразу убило — с сочувствием подумал Румо.

Тем временем стрелы оказались всего в нескольких сантиметрах от Румо, тот уже различал клеймо литейной артели на медных наконечниках. Тут сзади зашевелился кровомяс. Цордас очнулся и стал вытаскивать кинжал из ножен, висевших у него под одеждой. Кровомяс старался не шуметь: не поднимая головы от стола, он очень медленно потянул кинжал. Но в ушах вольпертингера это прозвучало, будто кто-то точит топор о брусок.