Стадный инстинкт в мирное время и на войне - Уилфред Троттер

уверенным в ее выживании и еще меньше – в постепенном расширении ее возможностей.

В сообществе пчел явно просматриваются две характерные черты: тщательно продуманная и точная специализация индивида и полное слияние интересов индивида с интересами улья; эти качества представляются источником уникальной энергичности и силы всей единицы, а также удивительного превосходства ее интеллекта над интеллектом индивида. Общеизвестно, что в человеческих делах совместные действия почти неизменно менее разумны, чем индивидуальные; этот факт показывает, насколько пока неспособны особи вида на сотрудничество и координацию и насколько ниже – учитывая его несомненно более высокую умственную способность – человек по сравнению с пчелой.

Сочетание специализации и моральной однородности должно быть очевидным в человеческом обществе, если оно пользуется собственными биологическими ресурсами в своих интересах. А на деле и то и другое явно отсутствует.

Специализация есть, но неточная, небрежная, расточительная и часто совершенно бесполезная, поскольку, с одной стороны, избыточна, а с другой – неполна. У нас есть множество специалистов в разных отраслях науки и искусства, но мы заставляем их помимо работы по специальности решать сложную задачу: зарабатывать на жизнь на свободном конкурентном рынке. В результате до вершины добираются только редкие гении, сочетающие профессиональные способности с искусством мешочника. Многие наши специалисты вынуждены зарабатывать преподаванием – изнурительным и требовательным искусством, к которому часто не подготовлены и которое за громадное потраченное время приносит только жалкие гроши.

Преподавание в лучших школах – задача столь важная, что должна быть поручена только способным от природы и тщательно обученным этому искусству – сейчас отдано в руки спортсменам и специалистам по грамматике мертвых языков. В качестве правителей мы выбираем любителей, от которых требуем беглости речи, упорства в предрассудках и решительной глухоты к иному мнению. В коммерции мы полагаемся на мелких и очень неэффективных торговцев, пытающихся нажиться на поставках товаров из ограниченных и просроченных запасов, которые только и могут себе позволить. Мы соглашаемся, чтобы наши продукты питания хранились в основном в руках тех, кто не может позволить себе быть чистоплотным, и из простого безразличия готовы питаться мясом, хлебом, овощами, которые в течение неопределенного времени находились во власти грязных посредников, уличной пыли, слякоти, мух и беззаботных мальчиков на побегушках. Мы позволяем огромной части наших квалифицированных работников тратить умения и энергию на производство вещей ни полезных, ни красивых, на обслуживание, приготовление пищи, разведение садов для тех, кто ниже их по социальной активности и ценности.

Моральная однородность, такая явная в сообществе пчел, у человека заменена делением на классы; оно обычно затемняет единство нации, а часто прямо вступает с ним в противоречие. Готовность, с какой возникает такое деление, по-видимому, обусловлена непобедимой силой стадного импульса в индивидуальном человеке и огромными размерами и мощью современной основной единицы вида. Может показаться, что для того, чтобы развить в себе высшую степень однородности, данная единица должна подвергнуться сильному давлению извне. Изобилие пищи и, как следствие, ослабление внешнего давления у пчел могут привести к беспорядочному роению, в то время как у человека размеры и безопасность современного государства приводят к ослаблению национального единства. Потребность индивида в однородности тем не менее существует, и результатом является разделение на классы, образующее, по сути, меньшие стада, в которых однородность поддерживается внешним давлением конкуренции, политических и религиозных различий и так далее. Вполне естественно, что такое разделение грубо соответствует различным типам существующей неидеальной специализации. Понятно, что эта тенденция неблагоприятно воздействует на национальное единство, поскольку скрывает национальную ценность специализации, придавая ей исключительно местное и классовое значение. Разделение само по себе всегда опасно, оно подменяет для индивида истинную основную единицу – нацию – и во времена, когда существует настоятельная необходимость в национальной однородности, может оказаться враждебной силой.

Для правящих классов было характерно признавать разделение и даже защищать его силой, не понимая во время чрезвычайных ситуаций, что национальная однородность будет частичной и слабой, пока сохраняется активное разделение.

Разделение на классы стали рассматривать как необходимую и неизбежную часть структуры общества. Идя фактически больше на пользу одному классу, чем остальным, это разделение получает защиту от многих юридических и моральных принципов, созданных именно для этой цели, и от доводов, которые при объективном рассмотрении оказываются всего лишь рационализированными предрассудками. Поддержание социальной системы – то есть разделения власти и престижа, праздности и досуга и соответствующего разделения труда, лишений и бедности – зависит от чрезвычайно сложной системы рационализации, традиций и морали, а также от почти бесчисленных косвенных механизмов, начиная от одурманивания общества алкоголем до искажения религиозных принципов в интересах установленного порядка. Для биолога вся эта чрезвычайно сложная система является средством борьбы с медленным, почти незаметным давлением природы в направлении истинной национальной однородности. То, что эта однородность служит продолжению прогресса человечества, уже давно является очевидным. А вот то, что ее можно достичь лишь путем радикального изменения взгляда человечества на общество, только начинает проясняться.

Тот факт, что даже сильнейший внешний стимул – большая война – не может преодолеть силы социального разделения и способен принести лишь частичную национальную однородность в обществе, где разделение глубоко укоренилось, показывает, что простая стадность в человеке выработала свой ресурс и побеждена разрушительной силой способности человека к разнообразным реакциям. Невозможно достичь состояния равновесия в стадном обществе, лишенном полной однородности; если не появится какой-то новый ресурс природы, можно заподозрить, что человек как вид уже миновал свой полдень. Таким новым принципом могли бы стать передача прямого управления обществом самому человеку, отказ бесконечно терпеть растрату своей энергии, разочарование в идеалах, несогласованность и неразбериху. Появилась бы функция для умственной способности человека, которая до сих пор, будучи ограниченной местными и личными целями, приводила лишь к увеличению социальной неразберихи.

Подобный шаг эволюции имел бы последствия столь же значительные, как первое возникновение многоклеточных организмов или появление стадных животных. Человек как биологический вид, понимающий свой истинный статус и предназначение, осознающий направление пути, по которому он направлен природой, с моральным кодексом, основанным на непоколебимом естественном фундаменте альтруизма, мог бы начать черпать запасы силы, которые откроются ему при истинном объединении, и использовать доступную в скоординированном действии максимальную энергию каждого индивидуума.

Стадные виды на войне

Война между нациями делает очевидными определенные проявления социального инстинкта, которые ускользают от внимания в другое время. Это настолько заметно, что во время нынешней войны возник некоторый интерес к биологии стадности и породил некоторые рассуждения, хотя и не привел к радикальному исследованию фактов или объяснению их значения. Разумеется, был сформулирован взгляд, что примитивные