Игра судьбы - Скарлетт Сент-Клэр

просто сидела там в луже черного шелка, выглядя красивой, розовой и теплой.

— Ты проделала весь этот путь. Позволь мне предложить тебе экскурсию по моему миру.

Он встал и допил остатки виски. Ее глаза не отрывались от его, когда он подошел и стянул с нее одеяло, обнажив полоску кожи между грудями, где халат разошелся во сне. Ему потребовалось все, что было в его силах, чтобы отвести глаза, когда она застегнула халат. Через мгновение он протянул руку. Ее пальцы скользнули в его, и он поймал себя на мысли, что задается вопросом, когда он перестанет удивляться ее готовности прикоснуться к нему. Он помог ей подняться на ноги и подождал, пока она посмотрит на него, прежде чем спросить:

— Ты в порядке?

— Уже лучше, — тихо ответила она.

Он провел пальцем по изгибу ее щеки.

— Поверь, я опустошена тем, что ты пострадала в моем царстве.

Ее взгляд сказал ему, что она была удивлена его словами или, возможно, их искренностью.

— Я в порядке, — прошептала она, но «в порядке» было недостаточно.

— Это никогда больше не повторится. Пошли.

Он повел ее на балкон за пределами своей комнаты, где Лес из Ясеня простирался на многие мили, встречаясь со стеной обсидиановых гор. Она шла впереди него, ее пальцы переплелись с его пальцами, когда она заглянула через балкон.

— Тебе нравится? — спросил он.

— Это прекрасно, — выдохнула она, пока ее взгляд блуждал по пейзажу.

— Ты создал все это?

Он кивнул.

— Подземный мир развивается так же, как и мир наверху.

Он потянул ее за руку, и она последовала за ним вниз по лестнице в сад внизу. Он почувствовал трепет возбуждения, когда подвел ее к краю, где росла лавандовая глициния, где цвели чернильные розы и розовые пионы, а пурпурная и красная славия извивались, как змеи из темноты. Найдет ли она это столь же поразительным?

Его ответ пришел, как только ее ноги коснулись темной каменной дорожки, ведущей в сад. Она вырвала свою руку из его и повернулась к нему.

— Вот козел!

Аид внезапно почувствовал себя совершенно нелепо. Его губы сжались.

— Фильтруй лексику, Персефона.

— Вот не надо! Это— это прекрасно!

Итак, она была впечатлена, но почему так разозлилась?

— Да, — согласился он.

— Почему ты просишь меня создать здесь жизнь?

Ее голос звучал… опустошенно, как будто вид его владений и растительности, которая здесь росла, лишил ее надежды. Горевала ли она о том, что, как она чувствовала, у нее не было сил создать?

Взмахом руки он разрушил иллюзию. Раскрытие правды о его царстве было похоже на раскрытие правды о его душе. Подземный мир был бесплоден — пустошь из пепла.

— Это иллюзия, — объяснил он. — Если это сад, который ты хочешь создать, то это действительно будет единственная жизнь здесь.

Аид вернул иллюзию и пошел вперед. Персефона последовала за ним, и ему стало интересно, о чем она думает. Была ли она потрясена тем, что он ей показал? Неужели ей не нравился Подземный мир только потому, что его красота была порождением его магии? Он не собирался устраивать ей экскурсию по Подземному миру, чтобы заставить ее почувствовать себя беспомощной… но он чувствовал, как вспыхивают ее сомнения и гнев. Как бы сильно он ни ненавидел быть причиной этих чувств, он знал, что это был единственный способ, которым она могла раскрыть свой потенциал. Однажды Персефоне надоест чувствовать себя беззащитной, и его королева восстанет из пепла. Богиней.

Аид остановился у подпорной стены в задней части своего сада. На другой стороне были Поля Асфоделей. У его ног земля была бесплодной и черной.

— Ты можешь работать здесь, — сказал Аид.

Если Персефона хотела вырастить сад, если это был ее способ создать жизнь в Подземном мире, тогда ей пришлось бы делать это в пепельной почве Подземного мира.

— Я все еще не понимаю, — сказала Персефона. — Иллюзия это или нет, но у тебя есть вся эта красота. Зачем требовать этого от меня?

«Потому что такова воля твоей души», — подумал он.

— Если вы не хотите выполнять условия нашей сделки, вам нужно только сказать об этом, леди Персефона. Я могу приготовить для тебя комнату меньше чем за час.

— Мы не настолько хорошо ладим, чтобы быть соседями по дому, Аид.

Ее комментарий вдохновил на несколько непристойных образов — обнаженная кожа и хриплые стоны.

Он не согласен.

— Как часто мне разрешается приходить сюда и работать?

— Так часто, как ты захочешь, — сказал он, потому что после сегодняшнего дня он гарантировал, что она никогда больше не воспользуется этим порталом. — Я знаю, что ты стремишься выполнить свою задачу.

Ее взгляд упал на землю, и она наклонилась, чтобы зачерпнуть пригоршню песка. Он не был предназначен для того, чтобы питать жизнь, его текстура напоминала измельченную кость. Она снова поднялась на ноги.

— И… как я войду в Подземный мир? — спросила она. — Я полагаю, ты не хочешь, чтобы я вернулась тем же путем, которым пришла?

— Хм.

Это был вопрос, которого он ждал, и его ответ заставил его тело напрячься от предвкушения. Он склонил голову набок, и она уставилась на него в ответ, приоткрыв губы.

Этого было достаточно для приглашения.

Он схватил ее за плечи и притянул к себе, приблизив свои губы к ее губам. Он мог бы оказать ей благосклонность, даже пальцем ее не тронув, но это был предлог прикоснуться к ней. Учитывая это, он должен был быть нежным, но обнаружил, что он совсем не сдержанный. Его тело отреагировало так, словно было охвачено огнем и отчаянно хотело, чтобы его потушили. Он чувствовал себя нелепо; он целовался и трахался, но никогда не чувствовал этого… что бы это ни было. Это жгучее желание, это отчаянное желание требовать, защищать и любить.

С другой стороны, он никогда не целовал и не трахал женщину, которой суждено было стать его любовью. Была ли нить причиной того, что он чувствовал себя таким… неконтролируемым?

Он заставил ее губы раздвинуться, его язык скользнул по ее языку, его зубы задели ее губы. На вкус она была как вино с солью, а пахла, как клумба из сладких роз. Ее тело задрожало, и он прижал ее крепче, так что между ними не осталось пространства, ощущая все ее мягкие изгибы на фоне твердых контуров своего собственного тела. Она была так же увлечена, целуя его с беззастенчивой самозабвенностью. У него возникло ощущение, что она не оценила бы нежности, что она жаждала страсти, грубой и необузданной.

Ее руки обвились вокруг его