Французский Трофей - Джеки Бонати

Женя долго сидела молча, пытаясь все как следует обдумать и осмыслить, а потом кивнула.

– Я сам виноват в произошедшем… Вы сочтете меня аморальным человеком, и это воистину так. Прошу только не раскрывать мою тайну, так как это неизбежно повлечет за собой самые худшие последствия. Но я не в обиде на вас, это расплата за мою глупость. Я сам заварил эту кашу, и вас прошу лишь не раздувать угли. Это не повлияет на нашу дружбу, уверяю вас. – Женя говорила тихо, молясь, чтобы никто не узнал о произошедшем. По привычке она говорила о себе в мужском роде, только сейчас замечая, как глубоко в нее проникла эта маска, срослась с ней, и до чего довела. Так забыть об осторожности, понадеяться на авось.

Морально Этьен уже готов был к требованию Жени уйти сейчас же и больше даже с приветствием не обращаться к ней, поэтому от такого ответа у него словно камень с души упал.

– Спасибо вам, – он улыбнулся и все же осмелился сжать руку друга. – Для меня это очень важно.

Женя сжала его руку в ответ и неуверенно улыбнулась ему.

– Не понимаю только, что вас привлекло в таком нелепом человеке как я.

– Вы это серьезно? – Этьен рассмеялся, погладив ее по руке. – Вы необыкновенный человек – отзывчивый, добрый, самоотверженный. И у вас потрясающей красоты глаза, – негромко закончил он, прикусив губу.

Женя удивленно подняла брови, а уши у нее заалели. Только она пообещала себе быть осмотрительнее, как тут же снова наступила на те же грабли.

– Глаза? – переспросила она, решив, что ослышалась.

– Глаза, – Этьен улыбнулся. – Когда вы смотрите на солнце, они кажутся прозрачными, и только серебристая кайма украшает их, как драгоценное кольцо, а когда свет неяркий, они словно переливаются перламутром.

Тут и щеки у бедняжки Жени покрылись румянцем. Таких изысканных комплиментов никто ей не делал. Красавицами были ее сестры, и она это знала с самого детства. Потому, наверное, и было ей жить проще, притворяясь мальчишкой, а потом и мужчиной.

– Да бросьте. Серые и все, – смутилась она.

Видеть ее такой и сдерживаться Этьену становилось все сложнее – он неприкрыто любовался своим другом-девушкой, которой удивительно шел румянец. Поцеловать ее хотелось так, что губы пересохли.

– Костя, я лучше пойду, – негромко сказал Этьен, прекрасно помня, что она не собирается потакать его чувствам, особенно после того, как сильно он перед ней провинился, подвергнув ее опасности, причем нешуточной.

– Женя, – сказала она, решившись открыть ему свое имя.

– Простите? – не сразу понял Этьен, и опешил.

– Мое настоящее имя – Женевьева. Сокращенно Женя. Одевайтесь и пойдем вместе, – ответила она, повернувшись к нему спиной и отбросив купальную простынь, начиная одеваться в чистую одежду, которую принес сюда Василий.

Этьен все еще был немного удивлен происходящим, и задумчиво повторил имя про себя. Для его французского уха оно было чудесным, и, по его мнению, оно очень подходило этой замечательной девушке. Он так задумался, что не сразу заметил, что Женевьева обнажилась. Этьен торопливо отвернулся и стал одеваться, чтобы не смотреть туда, куда ему не следует. Правда, почти сразу он сообразил, что может понадобиться его помощь, но сразу обернуться не решился.

– Женя, вам помочь? – деликатно покашляв, предложил он.

Как могла, она пыталась справиться своими силами, но у нее это не очень хорошо получалось. Одной рукой она не могла забинтовать грудь, и пришлось надевать рубашку прямо так, но продеть больную руку в рукав Женя сама не могла.

– Было бы здорово, – выдохнула она, сдавшись после борьбы с самой собой.

Чтобы хоть как-то соблюсти приличия, Этьен спешно натянул кальсоны и обернулся к Жене, на которой из одежды были только штаны, да криво надетая рубаха.

Сделав пару глубоких вдохов, и то максимально незаметных, француз сконцентрировался на деле и стал помогать Женевьеве, придерживая больную руку.

Не сдержав болезненный стон, Женя сумела одеться с помощью Этьена и благодарно взглянула на него, восхищаясь его уважительным отношением.

– Спасибо. Я сам бы не справился, – сказала она, по привычке продолжая говорить в мужском роде.

– Не за что, – Этьен дергано улыбнулся и продолжил одеваться сам, понемногу осознавая, какой пыткой может для него стать пребывание рядом с этой девушкой. – Идем обратно? – он закончил одеваться и посмотрел на Женевьеву.

– Да, идемте, Этьен, – кивнула она, помогая ему опереться на здоровую руку. – Вы не обиделись на меня?

– Обиделся? У меня нет причин обижаться на вас, Константин… то есть, Женевьева, – заверил он и даже улыбнулся. – Только переход на "ты" нам не удался.

– Я и забыл про это, прости. И лучше все же зови меня Константином. Никто не должен узнать правду, – попросила она, все-таки перейдя на "ты".

– Спасибо, – для Этьена это тоже было важно, и он кивнул, понимая, что теперь он обязан хранить ее тайну. – Как ты себя чувствуешь? – спросил он, сам ощущая одновременно прилив энергии и усталость во всем теле.

– Просто замечательно. Спать будем оба очень хорошо, – Женя была благодарна за смену темы. – После бани всегда так.

– Надеюсь на это, – Этьен тоже улыбнулся. Они дошли до палатки госпиталя и прошли в свой отсек.

– Тебе на ночь нужно руку обработать?

– Было бы неплохо. Мазь и свежая повязка – все, что мне нужно.

– Сейчас я все сделаю, – кивнул Этьен. Он взял все необходимое, присел на койку Жени и, аккуратно стянув с нее рубаху, так, чтобы не обнажить ничего лишнего, взялся за дело.

Плечо постреливало болью, но Женя стоически терпела, сжав зубы, и ждала, когда Этьен закончит. Справился тот на удивление профессионально, поднаторев в этих делах.

Наложив повязку, Этьен снова помог надеть Жене рубаху и пересел на свою койку.

– Наверное, нам пора ложиться спать? – то ли спросил, то ли предложил он.

– Да, лучше всего лечь. Помочь улечься? – спросила Женя, беспокоясь о нем.

– Хотел предложить тебе то же самое, – рассмеялся Этьен. – Я справлюсь, – добавил он и вопросительно посмотрел на девушку.

– Тогда укладываемся, – улыбнулась она. Кое-как устроившись на койке, она стала раздеваться, оставшись только в нательном белье.

Заметив это, Этьен отвернулся и тоже стал раздеваться, а потом поспешно нырнул под одеяло.

– Доброй ночи, Костя, – пожелал он, не гася пока свою свечу.

– И тебе доброй ночи, Этьен, – пожелала ему Женя в ответ, укрывшись как следует.

Погасив свечу, Этьен тоже натянул на себя одеяло и закрыл глаза. Поначалу в голове у него роилось столько всего, особенно поцелуи и признание Жени. Ее настоящее имя грело его, словно уголек, будоража чувства. Он боялся, что мысли о сегодняшнем дне и состоявшемся разговоре не дадут ему спать, но он ошибся – баня полностью его расслабила, и через пару минут он крепко спал.