Мастер икебаны - Суджата Масси

— Ты чуть не уступила будущего мужа подруге?

— Ёрико теперь жалеет. Ее избранник — высокий, красивый парень, между прочим — оказался безнадежным пьяницей. В прошлом году его уволили из компании. Но ты не волнуйся. Вот выпей лучше чая.

— Это что, бульон? — Я ожидала слабого, приятного напитка, но в чашке плескалась красно-бурая жидкость, к тому же, как выяснилось, солоноватая на вкус.

— Нет, это чай из периллы[18]ужас какой полезный для здоровья.

Судя по оставленным в кухне магазинным пакетам, мне предстояло попробовать множество деликатесов для больных девушек. Я постаралась отвлечься от мысли о говяжьем бульоне и сделала еще один глоток.

— Итак, ты и дядя Хироси решили пожениться.

— Решили — слишком громко сказано. Мы попросили родительского позволения. Мои родители были в восторге. Слишком очевидно. А госпожа Симура и ее высокородное семейство смотрели на этот брак как на мезальянс, — вздохнула тетя. — Это было больно и неприятно. Когда родители Хироси сказали «нет», он был так растерян, что хотел уже от меня отказаться. Тогда моя мама рассудила, что, если кто-нибудь еще предложит мне руку и сердце, это повысит мои шансы на брак с Хироси, сделает меня более ценной в глазах его семьи. Она посоветовалась со свахой, и та сказала, что мне следует учиться икебане и искусству чайной церемонии, мол, это поправит дело. Но занятия отнимали столько времени, что мне пришлось бросить учебу в колледже. Помню, как я боялась, что родители найдут мне жениха на свой вкус.

— Ага, значит, ты тоже не хотела устроенного брака! Как и я.

— Устраивать они были мастера. Они устраивали мне чаепития в компаниях интересных мужчин, — тетя робко улыбнулась, — к тому же у девушек в школе Каяма были братья... И разумеется, в то время Масанобу-сэнсэй был молод и очень хорош собою...

С Хироси мы созванивались время от времени и это могло тянуться еще долго, если бы однажды мама по ошибке не назвала его другим именем, перепутав с кем-то из моих знакомых. Поддавшись внезапной ревности, он заявил, что хочет жениться на мне немедленно. При этом он сказал своей матери, что не потерпит еще одного запрета, мол, если она не согласится на свадьбу, он откажется от фамилии Симура и возьмет мою. На это госпожа Симура пойти не могла.

— И как вы с ней договаривались после свадьбы?

— Моя семья решила, что жить в одном доме с матерью Хироси мне будет неудобно. Они построили нам дом в Йокохаме, куда госпожа Симура, кстати, ни разу не приехала с визитом. Из гордости. Но после рождения Тома мы удостоились чести лицезреть его бабушку, ведь он был настоящий Симура!

— А как насчет девочек? Девочек она признавала?

Я-то увидела бабушку, только когда мне было четыре года. И если я что-то помню об этом посещении, так только ночевку рядом с родителями на футоне, постеленном чуть ли не под роялем в крохотной бабушкиной квартирке.

— Поначалу с девочками было не очень-то. Первый раз тебя привезли в Японию годовалым младенцем, и госпожа Симура наотрез отказалась видеться с твоими папой и мамой. Она заявила, что устала и никого не принимает. Твои родители страшно расстроились. Им пришлось остановиться у нас, и так было каждый раз, пока тебе не исполнилось три года.

— За что она нас так ненавидела? — Щеки у меня горели, как если бы мне надавали пощечин.

— Твой отец женился на женщине другой расы. Его просто вычеркнули. Он перестал быть равноправным членом семьи. Бабушка не хотела видеть ребенка смешанной крови, то есть выродка... извини, Рей, девочка. Я не хотела тебя обидеть. Но это правда о твоей бабушке.

Я спрятала лицо от тетиного озабоченного взгляда. Мне было здорово не по себе.

Не могу сказать, что я испытывала к бабушке родственную любовь, но раньше мне казалось, что она просто слишком старая и сухая, в отличие от тетушки Норие, например, которая возилась со мной, пытаясь сделать из меня хорошего японского ребенка, с самых первых лет моей жизни.

— Как же все-таки вышло, что родителей стали принимать в бабушкином доме? — спросила я.

— Я отправила ей твою фотографию в кимоно, когда тебе исполнилось три года, — улыбнулась тетя. — Кимоно было точной копией того, что она сама надевала в детстве, а ты была копия ее самой. Сердце ее смягчилось, она написала твоим папе и маме, что они могут навестить ее, когда приедут в Японию в следующий раз.

— То есть ее тронуло то, как я выглядела. И только.

— Она была сильной женщиной, — сказала Норие. — Но попробуй встать на ее место. После войны они с мужем потеряли все. Их привычный мир рухнул, и единственное, что осталось — старинное честное имя. И что же — оба их сына совершили позорный мезальянс!

— Разве можно сказать такое о вас, — возмутилась я, сознавая, что этот, поначалу незначительный, разговор не пройдет для меня бесследно. Горечь, проникшая сегодня в мои скудные воспоминания о покойной бабушке, давным-давно скончавшейся от удара, останется там навсегда.

И с этим уже ничего не поделаешь.

— Вот и лейтенант Хата! — сказала тетя Норие, когда зазвенел звонок. — Сядь прямо, Рей. Сложи руки на коленях и поставь обе ступни на пол.

Сидеть с ногами в кресле, подтянув колени к подбородку, мне было гораздо удобнее — так меньше болел живот, — однако мне пришлось принять позу хорошей девочки. Лейтенант вошел в комнату, бормоча приличествующие случаю извинения, оглянулся вокруг и заулыбался, увидев тетю Норие.

— Вы приводили дом в порядок, а я помешал. Простите меня.

— Ах нет, я только вытерла пыль. Моя племянница не слишком-то жалует это занятие. Не выпьете ли чаю?

— Нет, пожалуй. Хотя, впрочем... Прошу вас, не беспокойтесь из-за меня!

— Чай уже готов, и я настаиваю на том, чтобы вы его отведали.

Исполнив этот ритуальный танец вежливости, тетя и лейтенант приступили к чаепитию. Предстоял еще непременный разговор о погоде, и лейтенант

Хата его начал:

— Вы нынче долго спали и, должно быть, не знаете, что всю ночь лил дождь. — Он откинул со лба влажные волосы.

— Дождь? Теперь, наверное, облетят вишневые деревья. Не успели лепестки раскрыться, как на них напустились дождь и ветер... — красиво расстроилась тетя Норие.

— Как ни странно это звучит, но дождь помог нам в нашем расследовании. — Хата наконец-то перешел к основной теме. — Наши ребята из патологоанатомической лаборатории отправились было на вечеринку в честь цветения вишен, но из-за дождя все отменилось. Так что, когда понадобились эксперты, они оказались под рукой и быстро сделали все анализы.

— Но вы ведь не знаете, что я ела в пятницу и субботу, — перебила я лейтенанта, — значит, придется еще кое-что проделать.