Золото мертвых. Смута - Юрий Корчевский

– Тогда слушай и больше так не шути. Речь о твоей жизни идёт.

Есаул сразу как-то подобрался и даже вроде протрезвел.

– Что делать надо?

– Как раз ничего. Просто людей через заставу в город втихую пропустишь, и всё.

– Всё?

– После этого берёшь своих людей и уходишь из города. Совсем. Лучше верхами, чтобы подальше уйти.

– Круто! А если у вас не получится, тогда я дезертиром стану со своими людьми?

– Лучше быть дезертиром, чем болтаться на виселице.

– А что, ваши люди не могут глухими тропками пройти? Или, скажем, по воде? Плавают же корабли?

– Есаул, ты действительно пьян или прикидываешься придурком?

– Но-но! – Есаул пьяно погрозил пальцем.

– Ладно, я завтра приду, сейчас ты не в состоянии вести серьёзный разговор.

– Я и завтра таким же буду! – Есаул пьяно захихикал. – Давай ещё по одной выпьем?

Андрей поднялся и вышел, не прощаясь. На улице подошёл к одному из козаков:

– Давно пьёт?

– Второй день. У него это бывает. Теперь неделю пить будет.

– А начальство ежели, командиры нагрянут?

– Вместе пить будут. Тебе-то какая беда? Шёл бы ты отсюда подобру-поздорову.

И в самом деле, чего он прицепился к козаку? Он рядовой, небось сам выпить не прочь, и есаулу завидует.

Андрей пришёл на следующее утро. Есаул мучился с похмелья.

– Опять ты? Сгинь! – Есаул поморщился: – Хоть бы пива на опохмел принёс!

– Обойдёшься. Ты слушать в состоянии?

– Голова только болит, а слушать могу.

– Помнишь, о чём вчера говорили?

Есаул задумался, отрицательно покачал головой:

– Помню, что ты приходил, что выпили мы с тобой, а потом… А о чём мы говорили?

– Я спрашивал твоего согласия на серьёзное дело. Бросай пить, слушай меня! Довольно скоро надо пропустить через заставу людей, много.

– А как я узнаю, что это твои люди?

– Я сам буду тут.

– Да и пусть идут.

– Ты готовься, с лошадьми будь. Как только они пройдут, сразу уезжай отсюда. Ты меня понял?

– Поляков рубить будете?

– Будем.

– Тогда зачем мне бежать? Я сам их рубить буду, в капусту!

– Тогда зачем вместе с ними пошёл? Поляки всегда Малороссию гнобили.

– Дурак потому что! Поверил твоему Дмитрию. Денег он пообещал за службу, заработать хотел. А жалованья-то нет! И, похоже, – не будет, судя по твоей просьбе. А не боишься, что продам тебя?

– Нет. Жертв больше будет с обеих сторон, только и всего.

– И невесту царскую тоже… – Есаул красноречиво провёл большим пальцем по шее.

– Не думаю.

– Ладно, согласен. Скажи своим, пусть рассчитывают на меня и на моих людей.

– Как бы их, людей твоих, сгоряча живота не лишили. Мундиры польские и козачьи народу ненавистны. На вилы поднимут.

– А ты рядом будь. Я тебе помогу, ты – мне. Хочется с ними поквитаться, должок за ляхами есть.

– Договорились. Только о том – никому. Я заранее тебя извещу, когда…

– Всё, уговор дороже денег. Богом клянусь, в рот ни капли не возьму, а то руки уже трясутся.

Андрей облегчённо перевёл дыхание. Ф-ф-у! Удалось хотя бы втолковать есаулу в его похмельную голову, что от него требуется.

Сразу после переговоров с козаком Андрей направился к Голицыну.

Князь выслушал его внимательно, одобрительно кивнул:

– Славно! Без боя, без потерь в Москву войдём. Ещё бы до Кремля дойти незамеченными.

– Вот это навряд! Как можно войску незамеченному пройти?

– Народ-то увидит, конечно. Только вот не поймёт – кто такие и зачем? А от поляков скрытно пройти не удастся. Они, как увидят дружину новгородскую али ещё какую, сразу своим доложат. Внезапности не получится.

– Поляки не все улицы патрулируют. Князь, у меня предложение. Пока есть время, я разузнаю, где поляки ездят или ходят, – может быть, удастся войска поближе к Кремлю подвести? Понятно, что в Кремль дружины без боя не войдут. Там ляхи да немногие стрельцы из преданных самозванцу на воротах стоят. Их разгромить надо будет.

– Это не наша забота, на то воины есть. Наше дело – организовать выступление и провести дружины без потерь до Кремля. Думаю, сразу тремя, а то и четырьмя колоннами. Ежели все одной дорогой пойдут, такую массу людей по-всякому не скроешь.

– Неужто так много?

– Без малого двадцать тысяч – против двух тысяч у самозванца.

– Перевес в десять раз! Не устоит!

– Такоже полагаем. Однако потери будут, из поляков рубаки неплохие.

Они договорились, что Андрей будет захаживать к князю каждый вечер. А уже назавтра, 2 мая 1606 года, со стороны Коломны в город въезжал свадебный кортеж. Звонили колокола, в городские ворота въехали конные поляки, а за ними – закрытый возок с невестой и её отцом, воеводой Мнишеком. За возком тянулся длинный обоз с прислугой, вещами Марины, в арьергарде – снова ляхи.

Народ стоял на тротуарах и во все глаза смотрел на проезжающую будущую царицу. Многие радостно кричали, другие плевались вслед.

Через несколько дней состоялась свадьба, причём Марина и Юрий Мнишек настояли, чтобы торжество проходило по католическому обряду. Бояре и народ, приглашённые на пиршество, были разочарованы и возмущены. Виданное ли дело, государь венчается, как католик! И это в православной стране! Ему бы, беглому монаху, и самому понять всю неуместность происходящего. Чтобы проводить такой обряд, оба вступающих в брак должны быть одного вероисповедания. Стало быть, или Дмитрий должен был отречься от веры православной, или Марина принять православие.

Венчал их католический священник, специально привезённый Юрием Мнишеком из Варшавы. Народ как будто прозрел, начались разговоры, волнения. Масла в огонь подлили пришедшие с Мнишеком ляшские наёмники. Выпив на свадьбе, они стали изгаляться над православной верой и москвичами. Такого святотатства москвичи не потерпели, и уже 14 мая народ стал собираться на улицах и площадях, а наиболее смелые призывали ополчиться на чужеземцев, взяться за вилы и топоры. Те из бояр, что служили самозванцу, попрятались в своих домах, заперли ворота.

Напряжённость в городе нарастала. Самозванец почувствовал, что запахло жареным. Но сил подавить в зародыше начавшиеся народные волнения у него не было. Что могли сделать две тысячи поляков и полтысячи козаков против, по сути, всего города?

Андрей ежедневно посещал князя. Вся княжеская троица собиралась каждодневно. Наконец ему дали указание – идти к заставе у Арбатских ворот.