Антикварная книга от А до Я, или пособие для коллекционеров и антикваров, а также для всех любителей старинных книг - Петр Александрович Дружинин

материалов, и прежде всего – аутентичной бумаги. Ведь именно подлинная бумага, ощутимая тактильно, выступает наиболее убедительным свидетелем достоверности книжного памятника. Но сложность состоит в том, что полных чистых листов (не половинок, а именно полных «двойных» листов) найти в целости практически не удается; даже гигантские реставрационные запасы старинной бумаги в архивах и библиотеках – это прежде всего чистые половинки листов, да и то в последние годы не слишком доступные. То есть, когда вы рассматриваете небольшую книгу или оттиск на предмет подлинности, вы должны понимать, как изначально выглядит печатный лист целиком, как он фальцевался и как в результате фальцовки должны располагаться линии филиграней в готовой типографской тетради.

При том условии, что в типографской практике формат книги и размер стандартного листа бумаги обычно четко соотносились, при верной фальцовке целого листа мы должны видеть следующее: если формат ин-фолио, то есть в двойку, тогда бумажный лист при фальцовке складывается только один раз (и имеет четыре полосы набора – по две с каждой стороны), редкие линии (понтюзо) в изданиях этого формата располагаются всегда вертикально. При изданиях формата ин-кварто, то есть в четверку, лист складывается дважды – сперва до формата фолио и затем еще раз и имеет восемь полос набора, редкие линии (понтюзо) все должны быть расположены горизонтально. И при изданиях ин-октаво, то есть «в осьмушку», когда лист фальцуется четыре раза – в фолио, потом в четверку и уже в осьмушку, в результате имея шестнадцать полос набора, – все редкие линии (понтюзо) должны быть расположены опять вертикально.

Нарушения этого традиционного порядка могут свидетельствовать не только о фальсификации, когда вся книга или брошюра оказывается напечатана на фрагментах листов старинной бумаги, что легко понять при рассмотрении тетради – они должны быть именно тетрадями, согласно водяным знакам, а не просто набором бумаги одного сорта, собранной в тетрадь для фальсификации. Впрочем, иногда путаница может быть следствием не столько злого умысла, сколько свидетельством перепечатки отдельных листов в сфальцованной тетради (хотя в данном случае многовековая практика обычно диктовала иной способ – замену конкретного листа тетради, который наклеивался на фальц, оставшийся от вырванного прежнего).

Также стоит помнить, что книги порой печатались долгими месяцами, а то и годами (как было, к примеру, с большими словарями или иными академическими изданиями), а потому титульный лист, посвящение и порой предисловие изготавливались в самый последний момент и могут по времени сильно отстоять от печати основного блока книги. Да и вообще, в традиции книгопечатания «выход», то есть титульный лист и начальные полосы, печатался в самый последний момент.

Расположение филиграней в уже собранной в листы и переплетенной книге также должно соответствовать принципу фальцовки листа: у фолиантов филигрань приходится на центр наборной полосы, у четверки – делится пополам в середине корешкового сгиба, а у восьмушки – делится сгибом на четыре части в углу листа (и нередко может быть срезана, когда при переплете книги поля ее сильно обрезаются). Не стоит забывать, что не всегда филигрань или имеется вообще, или же выставлена при изготовлении бумаги на своем обычном месте.

Веленевая бумага

В процессе совершенствования бумажного производства предпринимались попытки сделать бумагу без всяких знаков, абсолютно гладкую, каким был самый высококачественный материал письменности и печати древности – пергамен. И в результате этот эффект был достигнут формой с очень частой сеткой, повышенной плотностью бумаги, качественным прессованием. Она, будучи плотной, едва желтоватой, без всякой фактуры – действительно напоминала пергамен. Именно по этой причине гладкую бумагу называли на французский манер веленевой – она впервые была отлита в 1750 году в Англии Джеймсом Ватманом, и именно английская веленевая бумага до начала XIX века была наилучшей. И хотя сейчас ватманской бумагой зовется не столько сорт, сколько размер – имя этого бумажного фабриканта до сих пор на слуху у каждого. В России веленевая бумага начала производиться на фабрике Гончарова не ранее 1806 года.

Водяной знак на веленевой бумаге, в силу гладкости основной поверхности, выраженный и четкий, к тому же сам знак на черпальной форме обычно выполнен очень качественно – все-таки это бумага наивысшего сорта и гордость производителя. Но если лист отлит без водяного знака, а после отлива бумага обработана специальным составом с парафином, то она становится настолько похожа на пергамен, что некоторые издания немудрено принять за пергаменные. Таковы, к примеру, отпечатанные Дидо во Франции в 1800-х.

Здесь же скажем, что некоторые образцы бумаг второй половины XVIII века, особенно почтовой и декоративной, которые изготовлены по этому принципу, порой кажутся бумагами уже середины XIX века – настолько они тонки, гладки, тонированы в массе. И если бы мы не встречали такие бумаги в томах переписки придворных эпохи Екатерины II, заключенные в переплеты еще в XVIII столетии, то, встретив подобный документ отдельно, никогда бы не поверили, что они могут быть датированы XVIII веком.

Подобные случаи, когда бумага, казалось бы, «не вписывается» в свой период, не только любопытны, но и весьма неожиданны. Приведу реальный пример. Некогда мы с коллегой решили расстаться с редким экземпляром своего собрания – одной из знаменитых книг XVIII века – сочинением Екатерины II «Начальное управление Олега, подражание Шакеспиру» 1791 года. Вероятно, это мы сделали по ошибке, и лучше бы нам оставить его в своей коллекции, однако же не этот вопрос мы хотели затронуть сейчас.

Экземпляр был полный, на веленевой бумаге – из особой части тиража; но, ввиду того что он был реставрирован (а даже музейная реставрация не всегда делает книгу лучше), мы решили его не оставлять себе, поскольку в тот момент книга понадобилась одному из крупных музеев. Условия были оговорены, но музей попросил экспертное заключение сторонней государственной организации об аутентичности книги, которое мы сразу и пообещали, поскольку вопрос казался нам проще простого. Обратились к коллегам в один из центров изучения редкой книги и договорились забрать через три дня книгу уже с официальной бумагой.

И что же? А то, что мы в очередной раз столкнулись с блестящей квалификацией экспертов, которые сказали следующее: «Можем сказать одно: это точно не оригинал, потому что отличается от нашего экземпляра не только бумагой, способом печати, но даже размерами поля набора». В подобных случаях не знаешь, что и ответить…

Впрочем, чтобы опровергнуть эти выводы «квалифицированного эксперта», нужно было понять, на чем они основаны. Основания же следующие: бумага без водяных знаков, «слишком белая и новая», полоса набора на один-два-три миллиметра отличается от экземпляра на бумаге с водяными знаками из их собрания, и, наконец, в