Музыка ночи - Рут Уинд

Элли прихлебывала из стакана холодный огонь и слушала.

— Ты никогда не замечала, — продолжал он, — что у этих людей, кажется, не бывает и большого горя? Вроде того что их дети никогда не разбиваются, а их дома не горят. Они как будто защищены каким-то большим облаком безмятежности.

— Это обманчивое внешнее впечатление, Блю. Никто не может прожить без печалей и потерь. Таковы правила игры.

Он повернулся к ней, и, хотя в темноте Элли не могла хорошо видеть его лицо, она почувствовала, что он весь внимание.

— Ты действительно в это веришь?

— Моя бабушка говорит, что бывают зеленые времена. — Она подогнула под себя ногу. — Времена, когда все идет как надо. У тебя достаточно денег, чтобы платить по счетам, и никто не умирает, и все происходит так, как и должно происходить. — Она замолчала, чтобы сделать еще один маленький глоток. — Но бывают и серые времена, когда все идет не так. Ты теряешь домашних животных и людей, и у тебя проблемы с деньгами.

— Не серые, — сказал он. — Синие времена… когда ломается вся сантехника.

Она засмеялась.

— И в машине отказывает топливный насос.

— Ты расшибаешь себе палец на ноге, а на руках образуются заусенцы.

— Все заканчивается, и начинают болеть зубы. — Его смех раскатился в ночи, низкий и звучный.

— Молния ударяет прямо в модем. У тебя когда-нибудь такое случалось?

— Нет. Я все выключаю, когда гроза.

— Я теперь тоже. Однажды у меня сгорел весь компьютер целиком.

— Это не серые времена, это глупость.

— Ну, я его не выключил, когда пошел спать. Может, я тогда немного выпил.

— У меня такое чувство, что ты частенько выпиваешь понемногу. Это так?

Он ответил не сразу, лениво покачивая стакан:

— Да, пожалуй, так.

— Почему?

— А что, нужна какая-то причина? — Элли пожала плечами:

— Я не знаю. Может, и нет. Ты просто… ну, ладно.

— Продолжай. Я что?

Темнота и тишина делали ее смелее.

— Ты — загадка, доктор Рейнард. Например, твоя ученая степень.

— Моя степень?

— Ну да. Как это — большой, сексуальный, избалованный южный мальчик и с научным званием в области ботаники?

— У меня хорошо получается со всем, что растет. Растения не разговаривают, и если погибают, то всегда можно вырастить другие. — Он замолчал и улыбнулся ей слегка печально. — Если заботиться об орхидее, то она переживет и тебя, и твоих внуков.

— Ты не любишь терять.

— Нет… хотя можно было бы подумать, что я к этому привык. Я слишком много уже потерял.

— А зеленые времена? Они у тебя были?

Он встал и наполнил свой стакан, перед тем как ответить:

— Да. — Это прозвучало резко. — Но я думаю, было бы лучше, если бы их у меня не было.

— Если бы ты на самом деле так считал, то не пил бы столько.

Он замер, не донеся стакан до рта. Искренне удивленный таким выводом, Блю спросил:

— Ну-ка, еще раз? Что ты имеешь в виду?

— Нет-нет. Это не мое дело. — Она посмотрела в темноту, прислушиваясь к стрекотанию цикад. — Тебе нужны зеленые времена, но ты боишься их, поэтому и прячешься за бурбоном.

Он коротко хохотнул и почти вызывающе опрокинул стакан.

— Ерунда. Не всех надо направлять в общество анонимных алкоголиков. Я пью, потому что мне это нравится.

— Ты спросил — я ответила.

— Да. И в твоих словах есть доля правды, как бы я этому ни противился. — Он посмотрел на стакан. — А может быть, выпивка становится привычкой, она действительно ограждает от многого.

Элли наклонила голову.

— И от чего же она оберегает? — Блю взглянул на нее.

— Кажется, теперь я в этом не уверен.

Элли, расслабившись от спиртного, почувствовала, что не хочет никуда идти. Она хотела сидеть здесь, на веранде, с этим мужчиной, пить и разговаривать в темноте так долго, как сможет.

— Расскажи мне о зеленом времени, — тихо попросила она.

Он повернул голову, и лунный свет омыл его высокие скулы, подбородок и рот.

— Вот эти сегодняшние фотографии и были отражением зеленого времени. Вся моя жизнь тогда была зеленой, с самого рождения. Моя мама всегда пела, и танцевала, и рассказывала глупые анекдоты. Папа очень часто уезжал по делам, но всегда привозил нам подарки. У нас были три кошки и две собаки и аквариум с золотыми рыбками. Приезжали мои дядюшки и брали меня на рыбалку. Мой брат, конечно, досаждал мне, выдумывая всякие прозвища, но Господи, я почитал даже землю, по которой он ходил.

Элли улыбнулась:

— Это нормально, я бы сказала.

— А потом была Энни. Моя жена, — произнес он с легкой хрипотцой. — Она все крутилась рядом и выводила меня из равновесия. У ее родителей был дом как раз на той стороне реки, — указал он. — Но мне даже нравилось быть для кого-то героем.

— Бедная Энни! — рассмеялась Элли. — Но она ведь победила в конце концов, верно? И привела тебя к алтарю.

Он смущенно кивнул:

— Да, привела. Но к тому времени уже я на этом настаивал. — Он добавил и встряхнул виски в стакане, немного отпил. Заговорил снова, уже широко улыбаясь: — Она не желала спать со мной, пока я не надену ей кольцо на палец. Можешь себе представить? В наше-то время!

— Она, наверное, слышала о вашей репутации, сэр. Похоже, она была умной женщиной.

— А кто говорит о моей репутации?

— Да все!

— Правда? — Это прозвучало обиженно. Элли засмеялась:

— Блю, все, кого я встречаю, говорят мне почти одно и то же: "Держись от него подальше. Он кобель. Он сумасшедший". — Она помолчала. — У тебя ужасная репутация!

Он оскорбленно прижал руку к сердцу.

— Ну это уж слишком! Я вовсе не такой плохой. — Он нахмурился. — Во всяком случае, этого не было до того, как она умерла. Ей я нравился.

— Ты же не хочешь сказать, что тебя это действительно задевает?

Блю пожал плечами, не желая признаваться. Разговор был для него болезненным, и по какой-то причине это немного расположило Элли к нему.

— Они все тебя любят, — сказала она и провела ступней по его ноге. — А я никогда не слушаю сплетни.

Он слегка улыбнулся:

— Лгунья!

Элли немного покачалась в кресле, вдыхая ночной воздух и размышляя о том, каково быть ребенком в таком доме.

— У тебя было прекрасное детство.

— Да, — тихо ответил он. — Теперь ты. Расскажи о своем зеленом времени, Элли.