Порочная игра - Кристина Уэллс

Вейн остановился и, прислонившись к спинке дивана, покачал головой. Его массивные плечи тяжело опустились. Он выглядел поникшим, разбитым, словно не мог оправиться от нанесенного удара.

Когда самообладание вернулось, Вейн поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.

— Вы пришли в мой дом не для того, чтобы соблазнить меня?

Сара замерла.

— Вы решили, что я пришла для этого? — Как это самонадеянно, как похоже на него! — Нет, не для этого. Я пришла сказать вам… — Она замолчала и закрыла глаза. «Я пришла сказать вам, чтобы вы катились к черту со своим предложением и со своими угрозами».

Но если она признается в этом, то проиграет. Он догадается, что она желала близости не менее страстно, чем желал этого он. А может, и более.

Нет, несмотря на боль и страстный голод в этих темных глазах, Сара никогда не признается в том, как он очаровал ее. Не расскажет, как его нежность и страстность лишили ее желания сопротивляться, прогнали прочь всякие мысли о принуждении. Лучше пусть Вейн верит в то, что она была с ним лишь потому, что он вынудил ее.

Сара открыла рот, чтобы подтвердить это, но не смогла произнести ни слова. Вейн выглядел так, словно она прострелила ему сердце, и она вдруг почувствовала, что не вправе причинять ему еще больше боли. Внезапно Сару охватило желание взять его лицо в ладони и нежно погладить, прогнать печаль. Ей так захотелось прижаться губами к его губам и заставить забыть обо всей той боли, что она ему причинила.

О, что за проклятие быть женщиной, жертвой это нежной слабости! А Бринсли еще даже не опустили в могилу.

Саре было стыдно. Стыдно так, что стало трудно дышать.

— Вначале я не поверила, что вы на такое способны, но, Бринсли был так убедителен. — Он действительно побуждал ее пойти к Вейну. Зачем только Бринсли затеял эту игру! — И вы, — сказала она, ткнув пальцем в Вейна, — вы признали, что так оно и было. Вы сказали…

— Я никогда не говорил, что угрожал вам нищетой, — процедил Вейн. — Кем вы меня считаете!

Вейн был убит тем, что она отдалась ему не по своей воле. Она могла понять его чувства.

— Но предложение! Десять тысяч фунтов. Мы говорили о них. Я помню, мы говорили!

Он слушал ее вполуха.

— Почему вы не сказали мне? Если бы я все это знал, я никогда бы не повел себя с вами так, как повел.

Сара возмутилась.

— И если бы вы были столь любезны сказать мне, что вы никогда не делали и никогда не принимали никаких предложений относительно меня, я бы тут же покинула ваш дом!

Он дернул головой, как от пощечины. Его губы были крепко сжаты. Он медленно выдохнул и провел ладонью по лицу.

— Вы правы. Часть вины лежит на мне. Я ничего такого и не предлагал, но — да, я подыграл вам, когда вы подняли эту тему. — Он смотрел ей прямо в глаза и буравил взглядом. Потом вдруг заморгал и взмахнул рукой. — Вы были там, в моей спальне, и я желал вас.

Он шумно втянул воздух.

— Я думал, что вы тоже этого хотите. Я думал, что вы пришли, чтобы соблазнить меня. И я убедил себя…

Вейн отвернулся от Сары. Его голос был едва слышен.

— Я приказывал себе сопротивляться, но вы были так взволнованы, так расстроены… Я не мог этого не заметить. — Он еще раз тяжело вздохнул. — Вы виноваты не больше меня.

Нет, она виновата. Но она никогда не признается ему в этом.

— Бринсли во всем виноват, — глухо сказала Сара. — Во всем. Мы попались в его паутину.

Ей было очень неприятно сознавать, что муж использовал ее как наживку в своей грязной игре. Теперь Сара понимала, почему именно она должна взять на себя ответственность за ту беду, в которую они теперь попали. О, она могла упрекать Вейна в том, что он не разоблачил Бринсли, но она знала, кто на самом деле допустил роковую ошибку.

Бринсли был режиссером этой катастрофы, но у него ничего бы не вышло, если бы Сара ничего не испытывала к Вейну. Если бы она была к нему безразлична, то никогда не поехала бы к нему одна. Она не последовала бы за ним в спальню. Она не ослабела бы в тот же миг, как он прикоснулся к ней. Не растаяла бы, как масло на солнце.

Бринсли бросил их в объятия друг другу, но они оказались вместе, потому что не могли противостоять искушению. Бринсли был невежей во многих смыслах, но у него было удивительное чутье на слабости других, на постыдные тайны и желания.

И он сыграл на ее слабости. А Сара тут же заглотила наживку. С каким энтузиазмом она ухватилась за возможность встретиться с Вейном с глазу на глаз! Сара отчетливо помнила, каким был Бринсли перед ее уходом. Она помнила радостный блеск в его голубых глазах, триумф, который он не хотел демонстрировать открыто, эту довольную, сытую ухмылку.

Возможно, Бринсли уже давно подозревал, что Сара весьма неравнодушна к маркизу. Она старалась никогда этого не показывать, но, должно быть, была не настолько осторожной, как ей казалось.

Бринсли подпалил сухой хворост, отошел и подождал, пока разлетятся искры.

Но он тоже страдал. Оглядываясь в прошлое, Сара понимала, что его желчные слова маскировали боль от сознания неизбежности ее предательства. Возможно, он отправил Сару к Вейну в надежде на то, что у них дойдет до постели. В конце концов, Бринсли думал, что последнее время она испытывала отвращение к тому, что происходит в спальне. Но даже если бы между ней и Вейном ничего бы не произошло, Бринсли все равно потребовал бы свои десять тысяч фунтов. Сара переступила порог дома Вейна, ей никто бы после этого не поверил в то, что она невинна. Вейн был бы вынужден заплатить.

Какой она была дурой!

Вейн смотрел на нее, и у Сары возникло пугающее чувство, что он видит ее насквозь, видит так, как никто никогда не видел. Господи, только бы он не прочел ее мысли.

Наконец он отрывисто произнес:

— Ваш муж был самым омерзительным куском дерьма, с которым я имел несчастье встречаться. Единственное, о чем я сожалею, — это о том, что он умер раньше, чем я имел бы удовольствие вышибить из него дух. Господи, Сара, как вы могли жить с ним? Как вы переносили все его мерзости?

У Сары болезненно свело живот. Она прикрыла глаза ладонью и отвернулась.

— Он не всегда был таким, — сказала она.

— Вы должны были бросить его в ту минуту, как он предложил вам прийти ко мне.

Вейн был прав. Но Сара выдавила из себя горький смешок.

— И прийти к вам?

Вейн взмахнул рукой.

— Да. Ко мне. К своим родителям, к подруге. С кем угодно вам было бы лучше, чем с ним.

Сара проглотила комок в горле и медленно покачала головой.

— Мы очень по-разному смотрим на жизнь, милорд.

Он презрительно фыркнул:

— Я никогда не имел ничего общего с мучениками.