Московский принц для Золушки - Наталия Миронина

– Да как же, Слава! – тихо возмутилась Людмила Савельевна. – Как же, мы когда дом перестраивали, ты же сам сказал… И деньги взял, которые я за свой дом выручила!

– Сказать – не оформить! – обернулся к матери дядя Слава. – Ты бумажку видела какую-нибудь?! То-то. Ты мне деньги сама дала. И все! Так что обе заткнитесь!

– Мама, это ты маху дала! Дядя Слава – не отец. Это отец был честен и копейки чужой не взял. Ты, наверное, подумала, что и с этим так можно! А нельзя оказалось! – Тата оглянулась на плачущую мать. Еще она заметила движение у соседей. Но это ее не смутило, даже порадовало. Тата хотела, чтобы вокруг знали, как ведет себя отчим.

– Я не знаю, как вы тут живете, но с матерью разговаривайте вежливо. А что касается маминых денег – это мы еще посмотрим! Я ведь в Москве людей многих знаю. И выхожу замуж за начальника департамента банка. А у него приятель – вице-президент нашего банка. А у того здесь дом. Так что мы еще посмотрим, кто и как у матери деньги забрал!

Тата даже захлебнулась от гнева. Она понимала, что поторопилась с этими разборками, что сию минуту действует неправильно, что надо бы присмотреться, надо получше понять обстановку в доме. Ясно, что дядю Славу не перевоспитать, но как бы хуже матери не сделать. И, да, конечно, она соврала про свадьбу и сочинила остальное – вице-президент банка имел здесь недвижимость, но никакой особой дружбы между ним и Рябцевым не было. Все понимала Тата, но с этим гневом вылилось все, что накопилось за последнее время.

– Мама, бросай эту тяжесть, и пойдем завтракать. Если кому-то надо перетащить ящики с яблоками с одного места на другое, пусть он сам это и делает. Не женское это занятие.

Тата подхватила под руку плачущую мать и увела ее в дом.

Усадив Людмилу Савельевну за стол, Тата сварила кофе, сделала бутерброды и заставила мать все съесть. Ее худоба пугала Тату.

– Мама, ты когда была в поликлинике? Ты диспансеризацию проходила в этом году? – осторожно поинтересовалась она.

– А что?

– Ничего, – пожала плечами Тата. – Я просто хочу, чтобы ты бросила горбатиться на этого урода дядю Славу. Прости, пожалуйста, но он урод.

– Ты не права, он работает, много работает…

– Да мне плевать, что он работает! Он не должен тебя заставлять так работать! Устроился здорово! И готовишь, и убираешь, и за птичником, и за кроликами смотришь. Говоришь, барашков завели?! Тоже на тебе!

– Не, ну они-то что… Они вон, на склоне…

– Мама!!! – вскочила из-за стола Тата. – Какой склон?! Ты молодая женщина! Посмотри на свои руки, на ноги. Что это такое! Ты что, не можешь взять помощницу?! Если уж так вам хочется тут ферму иметь!

– Так это же дорого! Вот Слава говорит…

– Мама, а у тебя есть собственные деньги? – Тата в упор посмотрела на Людмилу Савельевну. Та смутилась:

– Ну, у меня все есть…

– Мама, я про деньги спрашиваю?! У тебя есть собственные деньги? Ты не ходишь на работу. Ты занимаешься хозяйством. Вы сдаете отдыхающим маленький домик, вы продаете мясо, яйца, кур, кроликов. Вы продаете фрукты. Скажи, сколько вы выручаете в месяц и сколько у тебя денег на руках? Мама, мне же подробности не нужны. Мне можно приблизительно сказать.

Людмила Савельевна молчала.

– Я все поняла. Все деньги у дяди Славы. И тебе выдается на питание. Ну, или на хозяйственные нужды. Мама, в этом спортивном костюме, который сейчас на тебе, ты ходила еще при отце.

– Он же чистый, хороший. И я в нем только по хозяйству, – возмутилась мать.

– Его надо выбросить на помойку! Просто потому, что ему двести лет. И еще, а деньги на поликлинику, зубного? Мама, так нельзя!

Тата вскочила и заходила по кухне. Внутри опять все забурлило. Тата только сейчас увидела те мелочи, которые говорили о положении матери.

– Мама, я считаю… – Тата вдруг осеклась.

Она увидела, что мать, отвернувшись к стене, плачет. Плачет почти беззвучно, но плечи и спина ее так содрогались, что Тате стало страшно.

– Мама, сейчас же прекрати! Все, все, ты слышишь? Это я такая дура! Затеяла этот разговор! Ну, ты не слушай меня, мне хотелось вдруг все здесь поменять. А я, может, чего-то не понимаю, не знаю… А этот дядя Слава… Мам, прости меня, я хотела, как лучше!

Тата обняла мать и еще раз ужаснулась ее худобе.

– Тата, я виновата перед тобой. Нельзя было дом продавать. Я же теперь понимаю. Но я хотела как лучше. Отца не стало, я испугалась. И ты росла. Мне казалось, вот и будет у нас большая семья – он, я, ты, его дети. Всем всего хватит. А получилось…

– Как получилось, так получилось… Ты ни в чем не виновата.

Тата понимала, что мать поедом себя ест. И живет в кромешном аду – зависимая от этого человека, от ситуации. Не имеющая возможности куда-либо уйти, потому что станет обузой для дочери. И еще это чувство вины. Конечно, Людмила Савельевна могла пойти работать, но… Тата прекрасно представила, во что бы вылилась эта затея. Отчим бы извел ее.

– Я такая дура была! – с невыразимым отчаянием произнесла мать.

– Значит, так. Мы закрыли эту тему. Мы никогда больше об этом не вспоминаем. Если понадобится, мы отберем у дяди Славы свою долю. Поверь мне, мама. Это можно сделать.

Поймав на себе недоверчивый, но полный надежды взгляд, Тата солидно добавила:

– Я знаю, что я говорю. Мой Рябцев имеет связи.

И упоминание Рябцева вернуло на лицо матери улыбку:

– Тата, у тебя свадьба на носу, а мы тут такое обсуждаем… Господи, да я же подарок приготовила! – Мать как-то странно оглянулась на дверь. – Так показать тебе хочется!

– Мама, погоди. Успеешь, – смутилась Тата, – на свадьбу…

– Ну, да… Верно. А теперь рассказывай про своего Гену. Ну, жаль, что я его так и не увидела до этого, но сама понимаешь…

– Ой, да что ты. Дом, хлопоты, ты еще и самолет плохо переносишь! – подхватила Тата, соображая, как же выходить из положения. Сейчас уже точно нельзя было рассказывать о случившемся в Москве.

– Да, а фотографии у тебя есть? – продолжала мать.

– Мам, конечно, в телефоне. Только давай так. Ты сейчас переоденешься, и мы пойдем в город. Мне надо сделать маникюр, да и ты заодно подстрижешься, волосы уложишь, ногти накрасишь. А потом мы с тобой прогуляемся, и я все тебе расскажу.

– А как же… – мать посмотрела в сторону окна, в котором виднелась фигура дяди Славы.

– А он пусть поработает, – железным голосом произнесла Тата.

Прогулка по родному городу – это еще тот аттракцион. И к нему надо подготовиться. Молва питается крохами – за хлебом выскочишь на босу ногу, а потом весь город говорит, что у тебя денег на колготки не хватает. Тата все это знала. Поэтому она надела все самое модное и лучшее.