Опасная красота. Трогательный лед - Кристина Юраш

- Разрешите мне взять ее, - произнес маг, больше не протягивая ко мне руки. - Ва-а-аше Величество! Взять куклу…

В голубых нечеловеческих глазах сквозь туман иллюзий  проступало страшное осознание. В них снова возвращалась та самая боль, хранимая много лет. Артмаэль, значит… Какая ирония! Сердце сжалось, когда я мысленно произнесла его имя, которое ранило страшнее волчьих зубов.

- Поклянись мне, - хрипло произнес дракон, медленно выдыхая и поворачиваясь к Мориону. - Что ты не притронешься к ней. Я сам отнесу ее, но ты не притронешься к ней… Магией можно. Руками нельзя!

Маг смотрел на него, кивая и усмехаясь. Он сдул снежинку, которая едва не присела к нему на нос: “Проклятый снег!”.

- Клянись! - рявкнул дракон, а маг закатил глаза, протягивая руку навстречу руке дракона. В черных глазах затаилась так самая, знакомая мне, жалость. Холодная изморозь пробежала по рукопожатию, окутывая их облаком сверкающих звезд.

Морион вырвал руку, тряся ее и дуя на нее так, словно решил познакомиться поближе к горячим чайником. Меня поднимали на руках, скорбно прижимая к себе. Я положила голову на драконье плечо, видя как удаляется замерзший в глыбе льда волк и кровь на снегу, напоминающая лепестки роз.

Меня несли в комнату в полной тишине. Я видела вынесенную дверь, крошево стекла, сорванную штору и перевернутый столик. В комнате было прохладно, в разбитое стекло влетал снег, тут же тая на полу. Морион, зайдя с мороза, дышал на свои руки, осматривая сброшенное на пол одеяло и подушку. Я все еще не могла поверить, что дракон подскочил среди ночи, почуяв что-то неладное, вынес дверь-окно, и бросился босиком по снегу. “Он спасал не тебя, а ее!”, - усмехнулось сердце, больно защемив в груди.

В саду раздавались далекие голоса: “Ищите! Он не мог никуда скрыться! Кровь обрывается здесь!”.

- Амароки, - усмехнулся маг, отвернувшись от нас, пока меня бережно осматривали и одевали, стоя на одном колене, словно принц из сказки.  - Прямо, как в тот день… Просто один в один… Когда на Эстер бросился тот самый отморозок.

- Не понимаю, почему эти твари ненавидят ее, - процедил дракон, поглядывая на улицу. Что-то мне подсказывало, хоть с навигатором спорь, что скоро волкам придется научиться бегать очень - очень быстро! Или они вступят в клуб тех, кто видел дракона изнутри.. - Как только она появилась, эти псы пришли снова.

- Предполагаю,  это как-то связано со смертью ее матери, кайзересы Анналис. Прескверная история, хочу вам сказать. У Анналис был телохранитель, амарок. Я так и не выяснил его имя, но то, что он был ее верным псом знали все. Когда родилась наследница кто-то пустил слух, что, дескать, Эстер - никакая не дочь кайзера. Что отцом ее является тот самый волк, - усмехнулся маг, терпеливо разглядывая портрет. - Может, подозрения были вызваны редким цветом глаз, а может, Триумвират подсуетился.

Дракон замер, а Морион продолжал.

- Разумеется, слухи дошли и до кайзера. И, его как отвратило от дочери. В одну ночь в покои королевы ворвались неизвестные люди всем известного кайзера, - согласился маг, пока я смотрела на портрет.  - В ту ночь погиб и верный пес, и кайзереса. Волк унес с собой пятнадцать жизней… Мать успела открыть окно и выбросить младенца в сугроб, перед тем, как ее саму пробило насквозь мечом, пригвоздив к стене.

Я боялась пошелохнуться, слушая эту страшную историю.  Неужели нельзя было никак проверить?

- Малютка Эстер пролежала в сугробе два часа, пока ее случайно не нашла служанка, и не спрятала ее на кухне, - вздохнул маг, разглядывая портрет. Он заложил руки за спину, покачиваясь на носочках. - Потом кайзер успокоился. Он решил оставить дочери жизнь, пока не родиться еще хоть один ребенок. Но все его дети раз за разом рождались мертвыми. Возможно, его прокляли, но каждый раз после родов, служанки уносили в снега свертки с детьми от разных наложниц. Вот так бедная девочка жила и не знала, что ее жизнь висит на волоске.

Меня уже подняли на руки, расправляя алую юбку.

- Обидно, а ведь была бы она действительно дочерью волка, то на озере, в минуту смертельной опасности, непроизвольно бы обернулась. Выходит, этот старый дурак всю жизнь ненавидел свою дочь. Мне кажется, волки верят, что она амарок, - усмехнулся маг, ведя нас по широким светлым коридорам. Белоснежные барельефы, словно вылепленные из снега, смотрелись нарядно и неуютно. Мне казалось, что от каждой стены веет холодом, хотя внутри было тепло.

Небольшая дверь гостеприимно открылась, а дракону пришлось пригнуться, чтобы войти внутрь комнаты.

- Прошу, - развел руками маг, пока я украдкой осматривала большую свалку. Книги валялись вперемешку с какими-то хрустальными шарами, склянками, пучками сухой травы. Огромная груда магического мусора, чуть не завалилась, но Морион ее вовремя поддержал рукой.  Сверху ему на голову упал фолиант в толстом переплете, стукнув по макушке.

Дракон усадил меня в кресло, поглядывая с подозрением на то, как Морион пытается забросить книгу на вершину горы хлама, растирая голову: “Всегда ненавидел магию льда!”.

- Можете идти. Я помню про свою клятву, - нетерпеливо  улыбнулся маг, а за драконом закрылась дверь.

Стоило ей закрыться, как вся комната засветилась волшебным голубым светом. По стенам пробежали сверкающие молнии, а на сомкнувшихся дверных створках засветилась огромная печать с какими-то закорюками и знаками.

- Тэкс! - потер ладони Морион, а потом присел возле моего кресла, положив руки на его старые потертые ручки. Мои руки покоились на коленях, а я выбирала, на что бы такое уставиться! Сверкающий шарик или колба? Думаю, что шарик!

- Ну что, моя дорогая, - улыбнулся небритой рожей чародей, а потом поводил рукой у меня перед глазами. - Хватит придуриваться! Я прекрасно знаю, что ты обычный человек! И, заметь, я ничего не сказал кайзеру! Ку-ку, куколка! Я еще здесь!

Я сидела, словно статуя, глядя на хрустальный шар, похожий на шар для гаданий, и гадала, когда маг от меня отстанет.

- То, что тебя послал Триумвират, я уже знаю. А вот с какой целью, ты должна мне рассказать сама, - поднял черные лохматые брови Морион. Он почесал нос и снова опустил руку на потертый подлокотник. “Нос чешется у него!”, - злорадно заметило сердце. “Тут либо к выпивке, либо  у удару по носу!”, - мысленно усмехнулась я, продолжая изображать глупую куклу.

Морион встал, обернулся, и тут же на его лице заиграла нехорошая и многообещающая улыбка.  Он направился в другой конец комнаты, обогнув шатающуюся гору с хламом, а из-за братской могилы книг и прочей дребедени, послышался жуткий скрежет. Я не понимала, что он там задумал, но тут показалась его задница, а потом и он сам, таща за собой старое, пыльное, треснувшее зеркало на подставке.

- Итак, - самодовольно улыбнулся он, пока я смотрела на свое отражение, в каждом осколке. - Интересно, как ты будешь упираться, моя куколка, когда снова станешь собой! Я позову кайзера, он убедится в том, что его куколка не то, чем кажется и тебе будет очень-очень больно. Так что считаю до трех! Ра-а-аз! Два-а-а!