Пир - Мюриэл Спарк

— Пожалуйста, не надо так говорить, — сказала Грета, взбивая подушки. — Даже в шутку.

Обязанности Маргарет в рекламном бюро при нефтяной компании в Парк-Лейн заключались, главным образом, в том, чтоб в истории аукционных торгов выискивать знаменитые картины, а затем компания иногда их приобретала. Работа не очень сложная. В основном Маргарет покупала или просматривала в библиотеке каталоги продаж и владельцев до столь отдаленного прошлого, какое только было доступно проверке. Отношения на службе были у нее идеальные. Женатые сотрудники приглашали поужинать. Один неженатый время от времени водил на дискотеку; один женатый все время хотел ее щупать, с ней спать. Как-то Маргарет сказала что-то задушевное о les autres, и тут одна девушка в офисе вспомнила:

— Я уже это слыхала.

— Ну, это такое французское направление.

— Да нет, я по телевизору слышала. Кто-то, ну вылитая ты, говорил про философию Les Autres. Я-то лично всегда считала, что надо думать о других, быть внимательной к людям, и вообще.

— Это в религиозной программе? — заинтересовалась Маргарет.

— Да, наверно. Про каких-то монахинь.

— Ах да, что-то было такое, — припомнила Маргарет.

Время у нее в основном уходило на то, чтоб выслеживать Уильяма Дамьена с безопасного расстояния. «Безопасного» означает, что в определенные часы она оставляла машину на ближайшей стоянке и бродила по кварталу, где он жил в современной пятиэтажке. По списку жильцов на подъезде она вычислила расположение окон. Тот факт, что Маргарет в шпионстве не профессионал, а всего-навсего новичок, явно служил ей на пользу. Промахи, какие она могла допустить — и таки допускала, — устраняли всякую вероятность того, что она на самом деле следит за Уильямом.

Он ее даже не замечал. Случайно, хоть ничего тут странного нет — имя Дамьен говорит само за себя, а кто знает Уильяма? — оказалось, что кто-то на работе у Маргарет в родстве с парой, которая не только знает Уильяма, но знает «кто он». То есть знает, что он наследник громадного состояния.

Вышло так, что второстепенный французский художник рубежа веков по имени Франсуа Роз, о котором раньше никто слыхом не слыхал, несколько месяцев назад был выставлен на торги. Нефтяная компания, на которую работала Маргарет, решила приобрести этого Франсуа Роза, изобразившего несколько сочных кистей винограда на выпяченном пузе голой лежачей особы. Маргарет дали задание — разузнать подоплеку продажи. Она выяснила, что картина принадлежит австралийской коллекционерке Хильде Дамьен, которая больше не в состоянии ее выносить. И тут ассистентка Маргарет пропищала: «Мэй, это моя сестра, и у нее муж, так вот они дружат с сыном этой богачки, с Уильямом. Он, между прочим, работает — на жалованье живет».

Это Маргарет как раз и без нее знала. Но через девицу можно было заполнить пробелы, которые оставляла информация дяди Магнуса. С ассистенткой Маргарет обращалась небрежно, на грани хамства: верный способ выудить ценные сведения. «Послушай, — говорила ей Маргарет, — я здесь не для того, чтоб изучать черты и нравы всяких сыночков всяких владельцев картин, которые наша компания, может быть, купит. Заметь себе — мо-ожет быть. Единственное, что я хотела бы знать, — сколько Хильда Дамьен отдала за картину».

Это было далеко не единственное, что Маргарет хотела бы знать. Оказывается, первоначальную покупку устроил сын, примерно два года назад.

— Он женат? — осведомилась Маргарет у ассистентки — строго, исключительно в интересах дела.

— Нет. Живет там с одной. — И тут уж ассистентку, конечно, понесло: — Года два с ней живет, но все, вроде, без толку. Дикие скандалы. Как говорится — любовь-ненависть.

— Она любит его деньги, но ненавидит его самого? — рассеянно бросила Маргарет, роясь у себя в сумочке.

— Денег, в принципе, нет. Мать ничего ему не дает, ни шиша, буквально. На жалованье крутится. Иногда прямо хоть зубы на полку. Подруга должна на хозяйство вносить. По-моему, скоро она его бросит. Да, определенно, Мэй говорит, скоро она его бросит. А вообще-то — он, если честно, странный. Не взрослый какой-то — не приведи боже.

Маргарет отыскала колледж, где Уильям занимался своими исследованиями. Узнала день, когда девица наконец отчалила; с двумя чемоданами дождалась в вестибюле такси, шофер побросал чемоданы в багажник, а сверху, раздвинув шторы, Уильям глядел им вслед. Девица не вернулась. Маргарет выждала три недели.

«Молодой Дамьен порвал с невестой», — прочитала она в светской хронике глянцевого журнала.

Теперь Маргарет ходила за ним повсюду и таки достала во фруктовом отделе «Маркса и Спенсера».

— Учтите, эти грейпфруты, — она сказала, — чуть-чуть помятые.

Он посмотрел на нее, посмотрел на грейпфруты, опять на нее.

— Да, в самом деле. Спасибо, — сказал он. Его поразила рыжая красавица с сексапильно выдающимися зубами, стоявшая рядом, готовая тут же уйти. Она сочла, что он вполне ничего, если только прекратит толстеть.

Через четыре месяца они поженились.

Вернувшись из свадебного путешествия, Маргарет вскоре поехала навестить дядю Магнуса.

— Видала в газете про кроху Вертера Стенхоупа? Что он застрелился?

— Ты же Уоррена Макдаермида предсказывал, — отвечала Маргарет, скидывая синие туфельки, часть своего приданого; туфельки немного жали. Она была в огненно-пунцовом платье, и Магнус нашел, что это как раз то, что надо при ее волосах.

— Уоррен Макдаермид или Вертер Стенхоуп — какая разница? Ну, положим, я слегка промахнулся. Пока. Возможно, и для Макдаермида придет час расплаты, да, непременно придет. Кстати, если б ты вышла за Стенхоупа, а не за Дамьена, ты бы в данный момент была богатой вдовой, а не женой бедняка с богатющей мамашей. Но, в общем и целом, ты неплохо устроилась. Как предполагаешь избавиться от Хильды Дамьен?

— Дождусь подходящего случая, — сказала Маргарет.

— Может, твоего дурного глаза будет достаточно, — сказал Магнус. — Ты только думай об этом, сосредоточься, и что-то такое с нею случится.

— Ты, кажется, так меня и не понял, — сказала Маргарет. — Я хочу активно ликвидировать эту даму. Дурной глаз, дурной глаз — при чем тут. Мне хочется настоящего, здорового преступления. Кстати, она мне как раз не нравится.

— Кормильцы часто не нравятся, их даже ненавидят.

— Тоже мне кормилица. Такая ограниченная, все-то она знает. И достаточно жадная к тому же.

— У нас в Шотландии, — сказал Магнус, — народ более склонен творить добро, равно как и зло, чем где-то еще. Почему это так, не знаю, но это так. Что дает тебе преимущество. Я же со своей стороны хочу напомнить тебе о Юдифи, и как поступила она с Олоферном. Дай-ка сюда Библию.

Маргарет собралась уходить.

— Все это не так просто, как ты воображаешь, — сказала она, — тут нужен план.

Магнус читал: