Мерле и повелитель подземного мира - Кай Майер

Легким прикосновением пальцев Унка закрыла старику глаза. Дрожащими руками приподняла его тело и осторожно опустила голову себе на колени, откинула ему со лба волосы и стала гладить ему щеки.

Дарио отважился поднять голову. И впервые увидел лицо Унки.

С перепугу он даже охнул, едва перевел дыхание и чуть было не отскочил от нее в сторону. Но туг же пришел в себя, быстро скользнул взглядом по ее нотам — ноги как ноги, никакого рыбьего хвоста, — взял холодную руку своего покойного мастера и крепко пожал.

Серафин чувствовал себя здесь лишним. Он был едва знаком с волшебником-зеркальщиком. Ему хотелось выразить свое глубокое уважение покойному, но он боялся, что любое проявление чувств с его стороны может показаться неуместным и неискренним. Двое других были многим обязаны и благодарны Арчимбольдо, но он не мог присоединиться к их неподдельному большому горю. Он склонил голову перед погибшим, повернулся и пошел обратно в мастерскую.

Через какое-то время к нему присоединился Дарио.

— Унка хочет побыть с ним одна.

Серафин кивнул.

— Понимаю.

— Она просит нас подождать ее.

Дарио в задумчивости присел на край стола. Серафин был удивлен, что Дарио не спешит вернуться в Анклав, ведь нападение на Фараона должно непременно произойти этой ночью, а сам Дарио изменить план не в силах.

— Чего она хочет?

— Думаю, собирается пойти с нами.

— В Анклав?

Дарио кивнул, подумав: «Это было бы неплохо. Унке очень много лет, наверное более ста, а может, и больше, но она выглядит как женщина лет тридцати. Быстра и ловка, и никто бы не удивился, если окажется, что она умеет владеть холодным оружием».

— А ты об этом знал? — спросил Серафин.

— О том, что она — русалка? — Дарио мотнул головой. — Нет. Мы, конечно, удивлялись, что она все время в маске ходит. И никому не позволяет увидеть свое лицо. Только нос и глаза. Мы думали, болезнь у нее какая-нибудь или шрам после несчастного случая. — Он пожал плечами. — А может, мы вообще мало об этом задумывались. Тициан как-то сказал, что это… Да нет, я мало чего знал.

Они вышли из мастерской и сели на пол в коридоре, прислонившись к стене, — Серафин с одной стороны, а Дарио напротив, с другой. Оба сидели, поджав ноги под себя, и глядели на вход в мастерскую. Сабля Дарио лежала у его ног.

Тишина нарушилась звяканьем засова в двери — словно бы Унка запирала мастерскую изнутри. Последнее, на что успел бросить взгляд Серафин, когда дверь закрывалась, было тело Арчимбольдо, втащенное Ункой на верстак и смутно различимое в дымке.

— Что она там делает?

Дарио пристально смотрел на дверь, будто хотел что-то разглядеть сквозь деревянные створки.

— Не знаю. Надо подождать.

Серафин молча кивнул.

И они стали ждать.

Прошел час. А может быть — два или три.

Они обменивались друг с другом редкими словами, а когда разговаривали, то без былой враждебности и даже уважительно, более того — дружелюбно, что могло служить некоторым признаком их зарождавшейся дружбы.

Но за все им пришлось дорого заплатить. Арчимбольдо погиб, Юнипу похитили.

Цена примирения была слишком велика.

Мысль о том, что после всего этого предстоит забраться во Дворец дожей и совершить покушение на Фараона, уже казалась такой нелепой, даже дикой, что Серафин старался ее отогнать.

Удушающий смрад уже рассеялся, когда снова заскрипел дверной засов. Но из двери вырвался совсем другой запах.

Оттуда шел дым. Мастерская горела!

Серафин и Дарио разом очнулись и вскочили на ноги. К ним шла Унка. В ее руке что-то поблескивало. Серафину показалось, что это клинок, но тут же он понял: она несет маску — маску из серебряного зеркального стекла. Унка прижимала ее к груди, как что-то очень дорогое, дороже чего для нее могло быть только воспоминание о ее прошлом.;

Позади Унки в огне пылал верстак.

Столб черного густого дыма поднимался наверх, сгущался над потолком и выползал из дверей, как полчища черных муравьев.

— Пошли, — сказала Унка.

Мальчики неуверенно посмотрели друг на друга. Серафин оглянулся на мастерскую. Языки пламени лизали распростертое тело Арчимбольдо, огонь уже охватил ящики, разбросанные повсюду в пылу борьбы. Лица мертвеца он не узнал — оно было гладким, как шар.

Он перевел взгляд на серебряную маску в руке Ункп. Маска представляла собой узкое и худое лицо. Лицо старика.

— Идем, — повторила русалка и свободной рукой прикрыла рот краем шейного платка. И сразу стала похожа на разбойника с большой дороги.

Дарио кивнул Серафину, тот присоединился к ним, и они быстро пошли по коридору к выходу. Серафин еще раз оглянулся и увидел только огонь и дым, клубами валивший из мастерской.

Через минуту они уже бежали вдоль канала Изгнанников, оставив позади бывшее жилище волшебника Арчимбольдо.

Из многих окон дома вырывалось пламя, и на воду опускалась серая дымка фараона.

Собор Сан-Марко со всеми его золотыми куполами буквально утонул в объятиях сокола — птицы, которая была больше любого живого существа на земле, выше самой высокой башни, массивнее изваяний Фараона в его родном Египте.

У этой птицы-исполина — в сто раз выше человека — были черные круглые глаза и клюв как венецианская гондола. Ее золотое оперение, сверкавшее под луной на фоне ночного неба, казалось объятым пламенем.

Таков был Хорус, бог-сокол.

Развернув свои крылья, как золотые паруса, он охватил ими с обеих сторон собор, совершенно закрыв фасад с византийскими орнаментами и лепниной, с фронтонами, окнами и барельефами. Концы крыльев, сошедшихся над порталом, накрыли друг друга, и весь собор оказался словно завернутым в покрывало из золотой огненной лавы.

Так демонстрировал бог-сокол свои сокровенные желания и притязания.

Он показывал всем, кто ныне истинный хозяин Венеции, которая теперь становится частью Египетской Империи, вассальной землей наивысших богов.

На крыше здания, что напротив собора, стоял Сет, верховный жрец Хоруса и визирь Фараона, слегка склонив голову и скрестив руки на груди. На его лбу выступила испарина, капли ее были крупные, как жемчужины, а его роскошное одеяние было мокрым от пота. В эти минуты он создавал зримый образ сокола, ибо считался непревзойденным творцом иллюзий.

Еще несколько мгновений Сет держал в поле зрения присутствующих это волшебное видение, потом распростер руки и сделал резкий выдох.

Видение исчезло, гигантский сокол обратился в фонтан сверкающих искр, осыпавших собор на площади Сан-Марко, подобно звездам, падающим с небосвода.