Любовь вне закона - Сергей Майдуков

— Не лучше ли нам заняться всем этим в каком-нибудь другом городе? — осторожно поинтересовалась Мария.

— Ни в коем случае, — отрезал Пампурин. — На дорогах наверняка выставлены посты, разосланы ориентировки на нас троих. План «Перехват» в действии. Разумнее всего оставаться здесь. Как правило, преступников берут при попытке вырваться из зоны поисков. Это как с зайцами. Охотники их не видят, пока они сами не выскакивают из своего укрытия.

— Зайцы, — повторила Мария печально. — Дожили.

— Пиф-паф, ой-ой-ой, умирает зайчик мой, — продекламировала Наташа.

Правда, тоже без особого энтузиазма.

— Это пройдет, — постарался успокоить их Пампурин. — Обычно активная фаза поисков длится не дольше трех недель. «Перехват» — недешевое удовольствие. Если он не срабатывает, делается вывод, что беглым преступникам все же удалось ускользнуть, и…

— Беглые преступники — это мы? — уточнила Мария.

— Да, — жестко подтвердил Пампурин. — Когда отменят аврал, нас будут искать только оперативники, участковые и патрульные.

— Только!

Голос Марии был преисполнен сарказма.

— Да, Маша. Но у полиции каждый день открываются новые дела и поступают новые ориентировки. Всех разыскиваемых лиц попросту не упомнить. Слишком большой объем информации. Это означает, что постепенно наши персоны будут вытеснены другими. И тогда можно будет немного расслабиться. Но не сейчас. Поэтому просьба соблюдать максимальную осторожность. — Пампурин многозначительно поднял палец. — Даже не просьба, а приказ. Оставляя вас одних, я должен быть уверен, что вы не натворите никаких глупостей.

— Мы будем сидеть тихо, как мышки, — заверила его Наташа.

Добившись такого же обещания от Марии, Пампурин покинул машину. Нельзя сказать, что со спокойной душой. Но все же и не в состоянии тревоги, которое, похоже, уже начало становиться привычным.

* * *

Василий Петрович Распопов не любил собаку жены, но любил саму жену.

— Вася, — попросила она, — выгуляй сегодня Робика, пожалуйста. Я просто зашиваюсь. Войди в положение.

— Мы много раз говорили на эту тему, — заговорил Распопов тем безапелляционным тоном, который вкупе со многими другими качествами привел его в высокое прокурорское кресло. — Когда ты, милая, изъявила желание завести собаку…

Галина Распопова, конечно, занимала не столь высокую должность и не сосредотачивала в своих холеных пальчиках такого количества нитей власти, однако мужа она держала в ежовых рукавицах, искусно замаскированных под бархатные, что позволяло вертеть им как захочется.

— Васечка, — сказала она. — Я знаю, что ты всегда прав. Вот буквально во всем, — приблизившись, она обняла его за шею и прижалась к нему всем своим не молодым, но все еще сочным и свежим телом. — Я не говорю, что ты должен выводить Робби. Я всего лишь прошу об одолжении. Речь идет о разовой услуге.

— На прошлой неделе я трижды гулял с твоим милым Робиком утром и два раза — вечером, — сухо напомнил Распопов. — А на этой ты уже во второй раз…

— Васечка! — она запечатала его рот поцелуем. — Ничего не говори. Я все знаю, все понимаю. Я пользуюсь твоим благородством. Это нечестно. Но что же делать, если у меня сегодня индивидуальные занятия? Ты ведь хочешь, чтобы я оставалась красивой и молодой?

Ответ на этот вопрос мог быть только утвердительным. Супруги Распоповы вот уже несколько месяцев переживали вторую молодость. С тех пор как Галина приобрела годовой абонемент в спортивный комплекс, она сделалась необычайно страстной и требовательной женщиной, что не могло не сказаться на половой потенции Распопова. Он не догадывался о шашнях супруги с тренером по кардиотанцам, а если бы и узнал, то, возможно, предпочел бы оставить все, как есть. До этих пор Галина не позволяла ему в постели никаких вольностей, кроме той единственной, общеизвестной, когда мужчина раздевает женщину и ложится на нее сверху, ну, в крайнем случае, пристраивается как-нибудь рядышком. Регулярные спортивные тренировки изменили все кардинально. Галина Распопова раскрепостилась до такой степени, что дальше некуда. Перед благодарным супругом раскрылись все таинства и прелести секса, известные ему ранее лишь по сауне и командировкам. Что в сравнении с этим измены! И даже утренние прогулки со вздорным и своенравным Робби!!

— Ладно, — строго произнес Распопов. — Но учти: это в последний раз. Должность не позволяет мне опаздывать. Я должен быть на рабочем месте, а не с собаками гулять.

— Робби один, — резонно возразила Галина, чмокая мужа в нос. — И он очень, очень мне дорог.

— В отличие от меня, — нахмурился Распопов.

Ему хотелось услышать возражения, и они последовали:

— Что ты, что ты, Вася! Ты для меня все. Самый любимый, самый дорогой человек на свете!

Правда, от спонтанного исполнения супружеских обязанностей Галина уклонилась.

— Не сейчас, не сейчас! — хохотала она, уворачиваясь, пятясь и шутливо грозя пальцем.

— Но почему, почему? — томно вопрошал Распопов, преследуя ее по всей квартире, пока не загнал в ванную комнату, где она предусмотрительно заперлась.

Он еще немного потоптался возле двери, бубня и дуясь, как возбужденный голубь, не получивший своего, но в конечном итоге смирился с вынужденным воздержанием и отправился одеваться.

Вначале Распопов выводил пса в костюме, чтобы сразу после этого сесть в машину и отправиться в прокуратуру, но Робби имел обыкновение тереться о штанины и пачкать их лапами, поэтому пришлось сменить тактику. Этим утром Распопов вышел на прогулку в джинсах и спортивной куртке, которая скрадывала контраст между его большой головой и неказистым телом на коротких кривоватых ногах.

Выскочив из парадного, Робби облаял кошку, напугал школьницу и сгоряча кинулся на соседского мастифа, после чего бросился искать защиты у хозяина. Питомец Распоповых был золотистым кокер-спаниелем с ушами до земли и такой длинной шерстью, что приходилось либо ежедневно его купать, либо мириться с вечно грязными брюхом и лапами. Хозяева научились не замечать грязи. Так было удобнее.

— Давай, давай, — подгонял пса Распопов. — Делай свои дела скорее. Некогда мне с тобой возиться.

Прокурор с надеждой остановился возле раскорячившегося кокера, но тот посидел немного и потрусил дальше, так и не совершив действия, ради которого его вывели из дома. Труся по газону, он был похож на огромную волосатую гусеницу, которая собирает весь сор на своем пути.

Распопов покорно потащился следом. Увидев знакомое лицо, он машинально кивнул и поздоровался, потом резко остановился и обернулся. Робби недовольно задергался на другом конце натянутого поводка. Распопов не обращал на него внимания. Все его внимание было сосредоточено на человеке, мимо которого он только что прошел.

— Это я, я, — кивнул Пампурин. — Вот так встреча. Надеюсь, вы не поднимете шум, Василий Петрович?