Пуговка для олигарха - Таня Володина

— Знаю, но я испугался, потому что взял машину без разрешения Рафаэля. Хотел всё скрыть.

— Ну и почему не скрыл? Зачем пришёл ко мне?

— Потому что там повреждения, которые невозможно скрыть. Разбиты лобовое стекло и фара, бампер оторвался.

— То есть ты из-за машины признался? — На скулах Глеба заходили желваки. — На смерть человека тебе плевать?

Надя отвела взгляд, чтобы не выдать своих чувств. Врать Глебу — очень сложно. И больно. И противно. Но это единственный способ выгородить подлого маменькиного сынка. У Рафаэля не было шансов отделаться условным сроком, а тюремное заключение разрушит не только его жизнь, но жизнь тёти Поли, да и Глеба тоже.

Глаза Юсуфа заблестели:

— Вы же знаете, что это не так! Мне не плевать на эту несчастную женщину, просто я не хотел втягивать в неприятности Рафаэля и вас.

— Это верно, я давно тебя знаю… — задумчиво ответил Глеб. — Поэтому то, что произошло, кажется мне нелогичным. Как ты мог проехать на красный свет? Почему уехал с места аварии? Почему сразу не позвонил мне? Это нехарактерно для такого человека, как ты.

Юсуф понуро молчал.

— Алкоголь? — предположил Глеб. — Нелегальные вещества?

— Нет! В моей религии это запрещено. Я готов сдать анализ — я совершенно чист!

— Тогда что случилось? — спросил Глеб. — Я мог ожидать подобного безответственного поведения от Рафаэля или даже… Полины, но только не от тебя.

— Поверьте, Глеб Тимофеевич, я раскаиваюсь… — убито промолвил Юсуф. — Вы возьмётесь меня защищать?

Глеб скривился и отвернулся к окну. Он смотрел на птичек с таким видом, словно хотел превратиться в одну из них и выпорхнуть на свободу. Словно его вконец измучили все, кто находился рядом с ним. Под глазами залегли тени, а обычно смуглая кожа казалась бледной.

— Пожалуйста, — тихо попросила Надя. — Юсуф не должен попасть в тюрьму…

«За чужое преступление», — едва не сорвалось с губ.

Глеб уставился на неё пронзительными карими глазами:

— От тебя я тоже такого не ожидал.

В его словах сквозило такое горькое разочарование, что слёзы непроизвольно потекли по щекам.

— Прошу тебя, — выдохнула она, — помоги Юсуфу…

Перед домом резко затормозила полицейская машина. Из неё вышли два человека и направились к входной двери.

Сразу же начались следственные мероприятия. Полицейские потребовали, чтобы им предоставили для осмотра машину такой-то марки под таким-то номером, попросили разбудить хозяина машины, начали допрашивать Юсуфа и Надю. Глеб сказал:

— Я буду присутствовать при разговоре.

— С какой стати? — хмуро поинтересовался следователь с тёмными кругами под глазами. — Они совершеннолетние люди. Вы же не их отец?

— Я их адвокат.

Пружина в груди ослабла, и Надя глубоко вздохнула. Глеб всё-таки согласился защищать Юсуфа: Рафаэль не ошибся в своих расчётах. Он хорошо знал отца и был уверен, что тот расценит ДТП как трагическое стечение обстоятельств. Это была первая авария осторожного и законопослушного Юсуфа, он был абсолютно трезв, и Глеб решил, что несчастный гастарбайтер достоин помощи.

Всё получилось, как запланировал Рафаэль.

Он тоже вышел к следователям. Сообщил, что спал всю ночь дома, и подтвердил, что разрешал Юсуфу кататься на машине. Пришла тётя Поля — бледная, испуганная, с трясущимися руками. Не стала бы она так переживать из-за Юсуфа — наверняка «малыш» рассказал ей правду. Потом разбудили маму Юсуфа, и тут Наде стало совсем плохо. Нина узнала, что её сын катался ночью с Надей, увидела её провокационный наряд и домыслила подробности. А когда услышала о сбитой женщине, то и вовсе разрыдалась. Глеб подал ей носовой платок и положил руку на плечо:

— Я сделаю всё, что смогу.

* * *

После снятия показаний Юсуфа забрали в участок, а джип увезли эвакуатором на спецстоянку. Назначили автотехническую экспертизу, а Юсуф должен был сдать кровь на запрещённые вещества и пройти психолого-психиатрическую экспертизу. Глеб позвонил своей помощнице Марте, велел отменить ближайшие встречи, и поехал вслед за полицейскими.

Они остались вчетвером — тётя Поля, Рафаэль, Надя и домработница Нина. Сидели в тишине, прибитые свалившимися на них проблемами. Тётя Поля держала Рафаэля за руку, как маленького мальчика, а Нина плакала, не стесняясь слёз. Она посмотрела на Надю, на её голые ноги и едва прикрытое декольте и сказала:

— Это ты виновата в аварии! До того, как ты здесь появилась, Юсуф никогда не брал машину ночью. Признавайся, куда вы ездили? Чем занимались? Зачем ты прицепилась к моему сыну, как репейник? У него ничего нет, чтобы заинтересовать русскую девушку, — ни денег, ни квартиры, ни машины! У него есть только строгое воспитание и семейные обязанности! Кто теперь позаботится обо мне и девочках?

Надя вспыхнула, словно её отхлестали по щекам. Несправедливые слова Нины причиняли боль, но и без них Надя ощущала вину. В конце концов, если бы они не поехали развлекаться, ничего бы этого не случилось: ни позора в клубе, ни смерти женщины, ни ареста Юсуфа. Она бы проснулась ранним утром, пока Глеб не ушёл ещё на работу, и отправилась на завтрак в хозяйский особняк. Они бы поели варёных яиц, запивая коктейлем из овощей и трав, и, может быть, Глеб пригласил бы её на прогулку по Красной площади. Или в зоопарк. Или в какой-нибудь музей, где они разглядывали бы старинные картины и слушали рассказы экскурсовода.

Теперь этого не случится — никаких прогулок, экскурсий и музыки Наймана. Она упала ниже плинтуса в глазах Глеба. И в глазах Нины. Да и тётя Поля наверняка винит её в ночном загуле, даже если молчит на эту тему. Вряд ли она в восторге, что Рафаэль возил сестру по клубам.

— Нина, тебе совершенно не о чем беспокоиться, — сказала тётя Поля. — Глеб Тимофеевич позаботится о Юсуфе, а я позабочусь о вас и ваших дочерях. Обещаю, мы не оставим вас в беде! Я даже повышу вам зарплату на пятьдесят процентов, давно надо было это сделать. Вы с Юсуфом — прекрасные работники. Взамен прошу не обвинять мою племянницу и ни с кем не обсуждать это дело.

Надя в удивлении обернулась к тёте и наткнулась на предупреждающий взгляд. Всё понятно: она защищала не племянницу, а своего «малыша». Не дай бог Надя захочет оправдаться и выложит Нине правду! Тётя Поля не могла этого допустить. Если Глеб защищал сына, не зная о его вине, то тётя делала это с открытыми глазами. Она знала, что Рафаэль — убийца.

— Спасибо, — выдавила Нина, промакивая глаза. — Извините, я зря накинулась на Надю. Юсуф — взрослый человек, и сам должен нести ответственность. Пойду готовить завтрак. Какой смузи вы хотите — фруктовый или овощной?

— Овощной, разумеется. Во фруктах слишком много фруктозы.

Наде стало противно. За деньги можно заткнуть даже плачущую мать. Она встала и босиком пошла в коттедж для прислуги. Чудовищные туфли она давным-давно скинула. Есть не хотелось. Надя ощущала только усталость, глухое раздражение против Рафаэля и беспокойство за Юсуфа. И бесконечный, жгучий, нестерпимый стыд перед Глебом.