Дьявол носит лапти - Дарья Донцова

Борис подбросил сумку Радченко и анонимно позвонил следователю Антону Игоревичу. Стоп, скажете вы, Спиридонова проинформировала женщина! Навряд ли депутат рискнул нанять помощницу, Литягин полагал, что Борис действовал в одиночку, даже его жена не знает о «хобби» мужа. Так откуда в истории появилась баба? А ее не было. На Горбушке за небольшие деньги можно купить приспособление, которое радикальным образом изменит ваш голос – сделает бас дискантом, баритон трансформирует в контральто, детский лепет – в речь взрослого человека.

И все получилось, как задумывалось. Откуда взялся пакет с шарфами в деревне Малинино? Почему убийца решил душить жертв именно ими, да еще запас их в большом количестве?

Ответ Литягину подсказали снимки мачехи Бориса. В распоряжении Николая Семеновича было всего три фотографии, но на каждой шею Виктории украшал симпатичный шарфик приятного голубого цвета. Малышева явно питала слабость к этому аксессуару. А Борис, похоже, приобрел на рынке большую упаковку подобных. В начале девяностых, когда челноки стали привозить в Москву товары из Китая, люди очень часто покупали у них так называемые экономичные упаковки: три футболки по цене двух, пять мужских рубашек, которые стоили как одна, двадцать шарфиков, сорок пар носков и т. д. Получалось дешево и сердито. Но для Бориса дело было не в экономии. Он специально подобрал шарфики, один в один похожие на тот, который обожала мачеха.

Трудно ли съездить в Малинино и положить в кухонный шкафчик шарфы? Легче только чихнуть. А как же старушка-пенсионерка, которая видела Ваню, разговаривала с ним и даже получила от него в подарок торт? Давайте вспомним, что бабуле очень много лет, зрение у нее потеряло остроту. Борис Федорович ведет здоровый образ жизни, занимается спортом, подтянут, не обзавелся животом. Никитин надел джинсы, пуловер, натянул пониже на лоб бейсболку, оставил свою машину у кромки леса, пешком пришел в село, постучался к соседке в дверь и сказал:

– Здравствуйте, я Ваня Радченко, приехал посмотреть на свою избушку, как у вас дела? Вот, тортик к чаю.

Ясное дело, соседка запомнила любезного молодого человека, она увидела стройную фигуру, а не очень молодое лицо депутата бабуля в подробностях не рассмотрела.

Все детали головоломки идеально складывались в целую картину. Одна беда: против Бориса Никитина не было никаких улик, исключительно домыслы Литягина. Хороший адвокат моментально найдет ответы на любые вопросы судьи. Почему Борис поменял фамилию? Наверное, он, зная, что Федор – убийца его матери, не захотел идти по жизни Сочневым. А ему сразу ответят:

– По закону Борис Федорович имеет полное право взять фамилию супруги. Обратите внимание, он оставил отчество.

Но до бесед с законником дело не дойдет. У депутата неприкосновенность. Чтобы лишить государственного человека этой привилегии, нужны очень серьезные основания.

Неля Барабанщикова была в курсе поисков Литягина и, узнавая от Николая Семеновича все новые и новые сведения, впадала в отчаяние.

– Иван будет пожизненно сидеть в тюрьме, а преступник разгуливать на свободе? Никитин непременно убьет еще кого-нибудь пятого сентября! Надо остановить его! Необходимо помочь Ване, вызволить его с зоны!

И Литягин совершил невероятное: он нашел улику, которая стопроцентно доказывала связь Никитина с убийством Оксаны Кирковой.

Конечно же, Николай Семенович поделился радостной вестью с Нелей, однако предупредил ее:

– Пожалуйста, пока никому ничего не рассказывай.

Но Барабанщикова не сдержалась, позвонила в «Желтуху» и заявила:

– Держитесь, гады. Вы долгое время измывались над Ваней Радченко, писали про моего любимого ужасы, давали ему мерзкие прозвища, теперь пришел час расплаты! Ивана скоро освободят. Николай Семенович Литягин может доказать, что настоящий убийца разгуливает на свободе, он сядет в тюрьму, несмотря на свой депутатский статус.

Слава богу, адвокат не сообщил Неле фамилию Никитина, Барабанщикова не выдала ее прессе, но и озвученной информации хватило для поднятия цунами. Полосы «Желтухи» вновь запестрели заголовками «Маньяк не маньяк», «Литягин хочет выпустить Радченко», «Адвокат снова раскрыл дело», «Кто из депутатов современный Потрошитель?».

Николай Семенович был взбешен. Он сурово отругал Нелю.

– Неужели не понятно, что своим наиглупейшим поступком ты помешаешь Ване выйти на свободу?

– Лучше предъявите улику в полиции, – потребовала Барабанщикова, – прямо сегодня.

И Николай Семенович согласился, хотя и считал, что надо бы еще поработать. Поздним вечером он съездил к тайнику, достал из него пакет с вещественным доказательством и хотел утром направиться в полицию. По дороге он встретился со мной и категорично заявил:

– Извини, дорогая, не смогу дать тебе материал для романа. Улика очень весомая, начнется новое разбирательство, оно продлится не один месяц. Твой роман выйдет быстро, наделает шума, а он мне не нужен. Прости.

Сказал как отрезал и пошел по улице, а я села в свой джип и…

Я громко чихнула.

Ну что же, сейчас улика надежно спрятана, и только я знаю, где она. Последние недели у меня выдались тяжелыми, суетными, но теперь вроде все успокоилось. Любая новость живет на страницах газет, пока не появится новая, простите за тавтологию. Скоро и «Желтуха», и «Болтун» найдут себе других ньюсмейкеров. О Литягине и маньяке забудут, Арина Виолова тоже канет в лету. Вместо нее родится новая литераторша, имя ей я пока не придумала, может, назваться Виолеттой Тарановой? Или Ви Тарано! Последний псевдоним просто замечателен, читатели подумают, что перед ними книга иностранного автора, кинутся приобретать детектив. Я напишу про историю Радченко, отошлю рукопись в «Элефант» по почте, объявлю себя писательницей-затворницей, не буду общаться с представителями прессы. Испытываю ли я раскаяние из-за убийства Литягина? Будет ли меня мучить совесть в связи со смертью Николая Семеновича? Честно? Нет. Почему?

Я зевнула и закрыла ноутбук. Ну, хватит пережевывать эту ситуацию. Что сделано, то сделано, назад не воротишь. Лучше сейчас лечь спать.

Я умостилась на кровати, натянула на голову тонкое одеяльце и прошептала:

– Спокойной ночи, Вилка, не дрейфь, все у тебя получится, все будет хорошо. И вообще все, что ни происходит, случается к лучшему. Юрий Шумаков не выдержал испытания. Вот Неля Барабанщикова, та выстояла, она на самом деле любит Ваню. А Юрий испытывал ко мне какое-то другое чувство, я ему нравилась, у меня легкий уживчивый характер, я не истерична, не ревнива, меня не надо содержать. Ну чем не жена? Тем не менее Шумаков не спешил отвести любовницу в загс. Что-то его удерживало. И я теперь понимаю причины этого нежелания: Шумаков меня не любил. А что такое любовь?

Я засунула руку под подушку. Нет у меня ответа на сей философский вопрос. Может, это чувство, которое заставляет нас всегда оправдывать партнера, верить ему вопреки всем уликам, наплевав на доказательства и свидетелей, считать: я живу с самым лучшим человеком на земле, он не способен на плохие поступки. Я повернулась на правый бок. Ладно, Вилка, не плачь, тебе просто не везет. Сначала Олег Куприн, теперь Шумаков. С другой стороны, хорошо, что все это случилось сейчас, а не на двадцать лет позже. Шумаков непременно предал бы меня, пусть уж лучше он уходит. У меня все будет хорошо. Я напишу книгу про дело Радченко, она выйдет большим тиражом, на книжном рынке появится новая, очень успешная писательница Ви Тарано. Все лучшее у меня впереди.