Мечтая о Венеции - Тревор А. Уильямс

Ее встретил сам Эрнесто Лефевр. Этого человека она видела впервые и не знала, чего ожидать. Пенни не удивилась бы, если бы мужчина с таким именем оказался похожим на Сальвадора Дали и, подобно тому, предстал перед ней с закрученными навощенными усами. Но мистер Лефевр был жизнерадостным толстяком в шелковой жилетке. В его речи ощущался говор кокни, свойственный уличному торговцу.

– Добро пожаловать, дорогая Пенелопа.

Он протянул руки, намереваясь ее обнять. Но короткие руки и внушительный живот едва позволили ему дотянуться до ее плеч. Пенни сама обняла владельца галереи.

– Очень рада с вами познакомиться, мистер Лефевр.

– Прошу вас, зовите меня Несто. Меня так все зовут.

– Хорошо. Тогда и вы зовите меня Пенни. Пенелопой меня называют лишь в официальных случаях.

– Прекрасно. А теперь, Пенни, позвольте взглянуть на ваши произведения. Я просто влюбился в присланные вами снимки, но ничто не заменит ощущений, когда видишь вещи, так сказать, во плоти.

Пенни провела с ним больше часа. И не только с ним. Лефевр позвонил и пригласил свою коллегу Элинор. Лицо этой женщины было Пенни знакомо по нескольким выставкам. Элинор отнеслась к ней очень приветливо, сразу развеяв все ее опасения. Поначалу Пенни очень нервничала. Эрнесто, а затем и Элинор быстро погасили ее нервозность, и разговор стал непринужденным. Владельца галереи очень интересовало ее образование, особенно полученная степень, а также год после университета, проведенный ею во Флоренции, где она стажировалась у очень известного местного художника. Пенни рассказывала собеседникам, какое влияние оказал тот год на развитие ее творчества. Правда, бо́льшую часть времени престарелый флорентийский мастер потратил на безуспешные попытки заманить ее в постель, о чем она благоразумно умолчала.

Показав пейзажи, Пенни с некоторой робостью достала абстрактную композицию. К ее удивлению, Эрнесто и Элинор встретили картину с восторгом. Им понравились изображенные формы и яркие краски. Особенно впечатлило их вдохновение, заставившее Пенни провести широкую вертикальную полосу в середине холста.

– Дорогая, на вашей картине Джексон Поллок встречается с Кандинским. Я в восторге! – возбужденно признался Эрнесто. – Ваше творчество многогранно. Согласны, Элинор?

– Потрясающая картина! Просто потрясающая! Пенни, у вас есть другие абстрактные картины? – спросила Элинор.

Пенни покачала головой:

– Это первая вещь из моей абстрактной серии. Сейчас я работаю еще над двумя полотнами. Чтобы завершить всю серию, мне понадобится время.

– Тогда продолжайте работать над ними. Мне очень нравится ваше направление.

Несколько минут Эрнесто вглядывался в картину, затем вновь стал рассматривать пейзажи.

А потом случилось нечто очень странное. Пока Эрнесто с Элинор обсуждали ее творчество, Пенни, сцепив пальцы, сидела и смотрела из окна на Пикадилли. Взгляд рассеянно скользил по прохожим. И вдруг среди толпы она заметила мужчину, прошедшего мимо галереи. Через несколько секунд он исчез в людском потоке. Она не могла ошибиться. Пусть она видела его лишь мгновение, это был тот самый незнакомец с гривой черных волос и густой бородой. Она не могла ошибиться. Мужчина на что-то смотрел. Потом она догадалась: на картины, выставленные в витрине. Пенни порывисто встала, едва не уронив чашку с травяным чаем. Эрнесто с недоумением посмотрел на нее:

– Дорогая, что-то случилось?

Пенни повернулась к владельцу галереи и покачала головой, не успев оправиться от увиденного:

– Нет, все в порядке. Мне показалось, что среди прохожих я увидела одного знакомого.

Эрнесто и Элинор вернулись к обсуждению. Пенни отчаянно старалась совладать с собой. Хорошо, что она снова села, поскольку колени, казалось, принадлежали кому-то другому. В иных обстоятельствах она бы выскочила на улицу и помчалась за незнакомцем. Но сейчас она присутствовала на важной встрече, о которой давно мечтала и которая могла изменить ее дальнейшую жизнь. Уйти сейчас означало бы испортить впечатление о себе, и потому она продолжала сидеть, стараясь прогнать мимолетное видение. Задача не из легких. Действительно ли она видела того самого мужчину, а не кого-то похожего? Может, как и в первый раз, воображение решило подшутить над ней?

Наконец Несто и Элинор предложили ей погулять полчасика, а затем вернуться и выслушать их решение. Выйдя на Пикадилли, Пенни стала озираться по сторонам в поисках высокого незнакомца. Как и следовало ожидать, поиски ничего не дали. Мужчина, если он и в самом деле существовал, давно ушел. Печально качая головой, Пенни побрела в «Джей-си».

– Доброе утро, Пенни. Я думал, вы появитесь только днем, – сказал ей швейцар Фредди, ставший ее добрым другом; она часто останавливалась, чтобы поболтать с ним. Пенни рассказала ему о своих надеждах на размещение картин в галерее Лефевра. – Это же здорово! – с восхищением произнес Фредди. – Когда вы станете богатой и знаменитой, будете помнить обо мне?

Пенни улыбнулась швейцару, сказав, что слава – конечно, если ей удастся прославиться, – ничуть ее не изменит. Войдя в зал, она заказала кофе. Ее голова продолжала кружиться от лихорадочно несущихся мыслей. Причин на то было две. Во-первых, на поверхность вырвались долго подавляемые надежды на будущее. А во-вторых, она снова увидела человека, которого мысленно привыкла называть Пиратом. Но может, это ее мозг создавал дразнящие образы идеального мужчины, компенсируя гнусность, устроенную ей Риком? Только при чем тут Рик? У нее есть Оуэн. Зачем ей какой-то мужчина, порожденный фантазиями? Эти далеко не веселые мысли хотя бы уберегли ее от терзаний по поводу решения, которое ей объявят Эрнесто и Элинор. Пенни старалась пить капучино как можно медленнее и постоянно смотрела на часы.

Через полчаса она с бьющимся сердцем вернулась в галерею и увидела два улыбающихся лица.

– Наши поздравления, Пенни! Мы с Элинор не разошлись во мнениях. Нам нравятся ваши работы. Как вы насчет того, чтобы в начале января устроить у нас персональную выставку?

– Как вы сказали? – Пенни едва верила своим ушам. – Персональную выставку?

– Именно так, – кивнул Эрнесто. – Могу я считать ваш вопрос знаком согласия?

– Конечно. Спасибо! Огромное вам спасибо! – выпалила Пенни.

– Пока мы разместим только ваши пейзажи. Посмотрим, как публика их воспримет. Если выставка пройдет успешно, можно будет подумать о следующей, где-то летом. Может, к тому времени у вас наберется достаточно абстрактных композиций.

Пенни до сих пор не верилось, что это происходит наяву. В ошалелом состоянии она подписала все необходимые документы, включая договор о ценах на картины и размере комиссионных.

– Цены я хотел бы установить сам, – пояснил Эрнесто. – Я знаю, что́ продается и по какой цене. Доход от продажи ваших картин мы разделим пополам.

Знакомые художники предупреждали Пенни, что галереи за продажу картин берут сумасшедшие комиссионные, а потому на пятьдесят процентов она даже не рассчитывала. Когда Эрнесто стал называть цену каждой ее картины, у Пенни вновь подкосились ноги и она плюхнулась на стул. До сих пор ей удавалось продавать свои картины за несколько сот фунтов. Эрнесто говорил о тысячах.