Просто вместе - Анна Гавальда

- Ну, в таком случае, у нее было бы побольше… Округлостей… Согласен?

- Ты прав… Эй, а ты не дурак, старик! - Франк с размаху шлепнул его по спине.

- О… о… Осторожно, ты… я… уронил круассан, и… и… идиот… Теперь он по… похож на старую медузу…

Франк не слушал - он читал заголовки в «Паризьен», которая лежала на стойке.

Они заговорили одновременно.

- Скажи-ка…

- Да?

- У нее нет семьи, у этой птички?

- Знаешь, - ответил Филибер, завязывая шарф, - это тот самый вопрос, который я никак не решался задать тебе…

Франк поднял на него глаза и улыбнулся.

Добравшись до своего рабочего места, он попросил помощника отлить ему бульона «на потом».

- Эй…

- Что?

- Проследи, чтобы был наваристый, ладно?

Камилла решила, что перестанет принимать ежевечернюю половинку таблетки лексомила, который прописал ей врач. Во-первых, она больше не могла выносить того полукоматозного состояния, в котором пребывала все последнее время, а во вторых - не хотела допустить ни малейшего риска привыкания. Все свое детство она наблюдала за матерью, впадавшей в истерику при одной только мысли, что ей придется засыпать без снотворного, и это навсегда врезалось ей в память.

Она вынырнула из бог знает какого по счету сна, не имея даже отдаленного представления о времени, но все-таки решила встать, встряхнуться, одеться наконец и подняться к себе, чтобы выяснить, готова ли она вернуться в свою собственную жизнь, в то состояние, в котором пребывала раньше.

Проходя через кухню, чтобы попасть на черную лестницу, она увидела записку, придавленную бутылкой с янтарной жидкостью.

Разогрейте в кастрюльке, но не кипятите. Всыпьте лапшу и варите 4 минуты, слегка помешивая.

Почерк был не Филибера.

Замок с двери был сорван, и все, чем она владела, все, что любила, - все ее крошечное королевство было разорено.

Она мгновенно ринулась к маленькому красному чемоданчику, валявшемуся на полу. Нет, слава богу, они ничего не взяли, ее папки с рисунками на месте…

Скривив от отчаяния губы, едва справляясь с сердцебиением, она принялась наводить порядок, чтобы выяснить, чего не хватает.

Все было на месте. Естественно - ведь у нее ничего не было! Разве что радиобудильник… Так-то вот… Весь этот разгром из-за безделушки, которую она купила за пятьдесят монет в лавке у китайца…

Она собрала одежду в коробку, взяла чемодан и вышла не оборачиваясь. Дыхание она перевела только на лестнице.

Подойдя к дверям, она высморкалась, бросила весь свой скарб на площадку и уселась на ступеньку, чтобы свернуть себе сигарету. Первую за долгое время… Свет погас, но в этом не было ничего страшного, напротив.

«Напротив, - шептала она, - напротив…»

Она размышляла об этой туманной теории, согласно которой не стоит дергаться, если тонешь, а нужно дождаться дна, чтобы оттолкнуться от него пяткой, ибо только так можно спастись и выбраться на поверхность…

Ладно.

Кажется, так и случилось?

Она бросила взгляд на свою коробку, провела рукой по угловатому лицу и отодвинулась, пропуская мерзкую тварь, мчавшуюся по стене, между двумя трещинами.

Ну так… Успокойте меня… Все так и случилось?

Когда она вошла в кухню, теперь уже вздрогнул он.

- Ох! Вы здесь? Я думал, вы спите…

- Добрый день.

- Франк Лестафье.

- Камилла.

- Вы… вы нашли мою записку?

- Да, но я…

- Вы переносите вещи? Помощь нужна?

- Нет, я… По правде говоря, это все, что у меня есть… Меня ограбили.

- Какое свинство.

- Да уж… Точнее не скажешь… Ну вот, а теперь я, пожалуй, снова лягу в постель - у меня кружится голова и…

- Хотите, я приготовлю вам консоме?

- Что-что?

- Консоме.

- Я не понимаю…

- Да бульон же! - раздражился он.

- Ох, простите… Нет. Спасибо. Сначала я немного посплю…

- Эй! - крикнул он ей в спину, когда она была уже в коридоре. - Голова у вас кружится от голода!

Она вздохнула. Будь дипломатичной, подруга… У этого парня такой учтивый вид, что испортить сцену знакомства будет крайне глупо. Она вернулась в кухню и села у края стола.

- Вы правы.

Он забормотал себе под нос. Ну еще бы… Конечно, он прав… Ну вот… Теперь он опоздает…

Он повернулся к ней спиной и занялся делом.

Вылив содержимое кастрюльки в глубокую тарелку, он достал из холодильника какую-то зелень, бережно завернутую в кусок бумажного полотенца, и благоговейно посыпал дымящийся суп.

- Что это?

- Кориандр.

- А как вы называете эту лапшичку?

- Японский жемчуг.

- Правда? Красиво…

Он подхватил куртку, хлопнул входной дверью и вышел, качая головой.

- Правда? Красиво…

Нет, эта девка - полная идиотка.

Камилла вздохнула и машинально взялась за тарелку, размышляя о вломившемся к ней воре. Кто это сделал? Тот призрак, что живет с ней по соседству? Заблудившийся гость? Может, он проник через крышу? Вернется ли он? Должна ли она сказать о случившемся Пьеру?

Запах - нет, аромат - этого бульона помешал ей дальше предаваться печальным мыслям. М-мм, это было просто восхитительно, ей даже захотелось накинуть на голову полотенце и вдыхать душистый пар, как при ингаляции. Что он туда положил? Цвет какой-то особенный. Теплый, жирный, красновато-коричневый с золотистым отливом, как кадмий… Прозрачные жемчужинки, изумрудные капельки измельченной травки… Изумительное зрелище! Несколько секунд она почтительно созерцала тарелку, держа ложку на весу, потом осторожно сделала первый глоток - суп был очень горячим.

Разве что в детстве она испытывала такое, пребывая в состоянии, которое Марсель Пруст определял как «погружение в себя, в то необычное, что в ней происходит», она доела суп с почти религиозным благоговением, закрывая глаза после каждой проглоченной ложки.

Возможно, все дело было в том, что она, сама того не зная, умирала от голода, или же в том, что вот уже три дня она, борясь с отвращением, пыталась заталкивать в себя супы из пакетиков, которыми кормил ее Филибер, или в том, что она теперь гораздо меньше курила, но факт оставался фактом: впервые в жизни она так наслаждалась едой в одиночестве. Она встала, чтобы взглянуть, не осталось ли супа в кастрюльке. Увы… Она поднесла тарелку к губам и выпила все, до последней капельки, поцокала языком, вымыла ложку, взяла открытый пакет лапши и написала на нем «Супер!», а потом растянулась на кровати, положив руку на отяжелевший живот.