Страсть принцессы Будур - Шахразада

– Я думаю, что над нами опять сыграли злую шутку…

– Нет, мальчик, думаю, над нами никто не шутил. Просто маг и чародей позволил нам не бить свои ноги о камни тропинки… Наградил нас. Быть может, тебя – за смелость, а меня – за долготерпение.

– А нашего проводника – за молчание?

– Быть может, и так. Но, значит, ты видел мага? И помнишь все, что он тебе говорил?

– Конечно видел. И братца его видел. И запомнил на всю жизнь. До конца своих дней буду благодарить Аллаха всемилостивейшего за то, что он удержал меня от крика, когда это чудовище появилось в покоях прорицателя.

– Значит, нам ничего не привиделось. Все наши амулеты и дары на месте. И теперь надо просто встать завтра на рассвете и отправиться в гости к магарадже Райпура.

– Быть может, и так, благородный Ризван. Но да простит меня повелитель правоверных, как же я перепугался!

– Я тоже, мальчик, поверь. Хотя ради того счастья, какое я испытал, увидев Нага-повелителя, стоило пережить любой страх.

– Ты знал об этом чудовище?

Визирь усмехнулся.

– Знал?.. Я горд тем, что уже десять лет служу твоему отцу, что он прислушивается к моим словам. Но некогда я был ученым и знания почитал выше любых доблестей и наград. Я уже немолод, но до сих пор наслаждение от того, что я узнаю нечто новое о мире, заставляет мое сердце биться быстрее, а душу трепетать от радости, как при первом поцелуе…

– Поцелуй? Так ты любил?

– Да, принц. Я любил и был любим. Но тогда я не ценил этого. И лишь потеряв возлюбленную, ощутил невероятную боль утраты.

– А кто она была?

– Мне не хочется сейчас говорить об этом, Кемаль. Но знай: я рад тому, что царь Шахраман оказал мне честь, предложив отправиться с тобой. Каким бы ни был исход нашего путешествия, то, что мы с тобой увидим по дороге, необыкновенно ценно уже само по себе.

– Наверное, ты прав, визирь. Но мне все же очень хотелось бы найти мою мечту. Ведь маг ШаррКан сказал, что она настоящая! И, значит, нам с тобой нужно не за призраками охотиться, а найти обыкновенного человека, пусть и живущего неизвестно где.

Визирь улыбнулся. Как сильно изменился принц всего за один день! Теперь Кемаль видел перед собой далекую, но ясную цель – и шел к ней с уверенностью юности.

– Нам следует отдохнуть, юный повелитель. С восходом мы отправляемся к магарадже. И насколько я знаю, нам предстоит не столько тяжелый путь, сколько тягостное общение. Ибо магараджа хоть и не стар, но категоричен в суждениях, как впавший в детство старец. А его сыновья надменны и кичливы. Они с детства привыкли к мысли о своей исключительности, а потому никого вокруг не слышат и ничье мнение для них не интересно.

– Откуда ты знаешь об этом, визирь?

– Юноша, ты, я вижу, забыл, что я первый советник твоего отца, и потому я должен знать все обо всех. Тем более о тех, с кем пересекаются пути моего повелителя. Или его сына.

Проговорив эти почтительные слова, визирь шутливо поклонился и поспешил в шатер. Кемаль поднял глаза к звездам. «Неужели все так легко разрешилось? Просто девушка, пусть и принадлежащая к древнему роду… Но как же тогда она оказалась в моих покоях?»

Тишина не ответила ни на один вопрос принца, и тот отправился в свой шатер с надеждой на успех своих поисков, но не менее озадаченный, чем в начале этих поисков.

С рассветом караван двинулся в путь. Верблюды все так же безразлично отмеряли шаги. Тихий перезвон колокольчиков был единственным звуком, нарушавшим тишину дневного перехода. Принц Кемаль дремал, покачиваясь в высоком седле, думал о чем-то своем визирь. Но странным образом менялось лицо предводителя каравана. Он словно пытался отделаться от какой-то навязчивой мысли или, наоборот, вспомнить что-то очень важное. Когда достойный Омар понял, что не в силах в одиночку разобраться с этим странным ощущением, он обратился к визирю.

– Достойный Ризван, позволишь ли ты мне нарушить твой покой?

– Слушаю тебя, благородный Омар.

– Скажи мне, мудрейший, почему мы вчера так и не пошли к предсказателю?

– Не пошли? О чем ты, старшина каравана?

– Мы собирались выйти с рассветом в горы, чтобы к закату найти приют в жилище прорицателя и мага. Ты еще говорил о том, что тебе известно о нем от самой царицы Алии, да хранит ее небесный свод!

– Но мы же и вышли с восходом!

– Да, почтеннейший, вышли. Но потом началась страшная гроза! И мы, не пройдя и одного фарсаха, вынуждены были спрятаться в крошечной пещере у подножия горы. Молнии били в землю прямо у наших ног! Но вы с молодым повелителем не обращали никакого внимания на гнев Аллаха.

– А почему ты думаешь, что мы не обращали никакого внимания на грозу?

– Вы громко разговаривали на каком-то странном, гортанном языке, словно яростно бранились. Когда гроза закончилась и мы вышли из пещеры, стояла уже ночь.

– А что было потом, достойнейший?

– Потом я понял, что нам нужно немедленно отправляться в Райпур. Я распорядился готовиться к переходу. И ни ты, мудрый визирь, ни принц не попытались возразить мне.

– Но, быть может, это мы отдали тебе такое распоряжение?

– Нет, визирь, я просто это почувствовал. И вот теперь я хочу спросить тебя, о достойный Ризван, почему мы не пошли к прорицателю? И почему вы послушали меня, недостойного? Почему не стали спорить?

– Ты прав, о предводитель. Мы с принцем передумали. Из-за грозы мы решили, что поход в горы будет для нас опасным. А молодой повелитель вспомнил, что при дворе магараджи живет великий знаток тайн и звездочет. И если Аллах милосердный запрещает нам идти в горы, мы выберем проторенную караванную тропу. И послушаем совета звездочета.

– Но я ничего такого не услышал. Я просто понял, куда нам надо идти…

– Поверь, достойный Омар, об этом ты узнал из нашего разговора…

По лицу предводителя каравана было видно, что слова визиря его ни в чем не убедили. Но визиря теперь занимали уже совсем иные мысли, и ему не было никакого дела до недоумений благородного Омара.

«Наш благородный предводитель не помнит, что поднялся с нами наверх. Не помнит он и обо всех чудесах, которых не видеть не мог. Но ничего не забыл принц Кемаль. Все прекрасно помню и я… Что же это значит? Быть может, ШаррКан, великий маг, специально помутил воспоминания Омара, чтобы скрыть от него и свой кров, и те тайны, о которых поведал нам… Но ведь может быть и наоборот! Подлинные воспоминания именно у предводителя каравана, а чудеса и диковины привиделись как раз нам с принцем…»

И чтобы убедиться в том, что это ему не почудилось, визирь нащупал шкатулку истины, которую держал теперь всегда при себе. Да, вот она… Темное дерево местами почернело. Затейливая резьба составляла непривычные узоры. Но самое главное заключалось в том, что страх охватывал визиря всякий раз, как только он проводил пальцами по этой самой странной резьбе. Так, пожалуй, страшится человек неведомого, того, что вот-вот откроется за поворотом. Однако стоит закрыть глаза, и ты останешься на берегу известных истин. А неизвестные просторы, пугающие и прекрасные, исчезнут вдали…